Немота - [29]

  Я бы многого хотела:

  Вслух читать и мяч катать,

  Я бы песенку пропела,

  Я б могла похохотать,

  Да мало ль я чего хочу!

  Но мама спит, и я молчу.

  Луч метнулся по стене,

  А потом скользнул ко мне.

  — Ничего, — шепнул он будто,

  — Посидим и в тишине!..

…

Пиздец? Нет, это не пиздец. Пиздец накипает во второй части, именуемой «Соком». Юный парень в женском топе избивает себя до кровавых ссадин армейским ремнём. А остынув, берёт машинку и сбривает под ноль рыжие волосы, медленно открывая дверцу агрессии во внешний мир. В конечной сцене он бритый доминант, по собачьи трахающий короткостриженную девушку так жёстко, что действо походит на изнасилование. Она то ли корчится от боли, то ли стонет от кайфа. Эффект жуткий, так как на глазах у обоих детские анималистичные маски.

Титры короткие. Ни имён актёров, ни имени автора. «Not found», — подытожила Влада финал, внезапно оборвав картинку.

Сказать, что я был впечатлён — не сказать ничего. Меня мутило. Мутило в буквальном смысле. Когда эмоции поутихли, сразу же полез в «вк»:

Влада

Что ты делаешь?

Это заставило меня понервничать. Не

представляю, как такие образы рождаются в

твоей голове, но ты охуительно умеешь

играть на чувствах

Глеб, 1:47

Радует, что тебя зацепило

Влада, 2:03

Откуда такая жёсткая идея?

Глеб, 2:10

Вдохновилась иллюстрациями из советской

книжки

Влада, 2:12

Не знаю, стопроцентно ли я уловил

твой посыл, но думаю, тут нет

однобокой интерпретации. Каждый

увидит что-то своё. Я своё увидел, и меня

не слегонца так торкнуло. Спасибо

Глеб, 2:17

Мне не хотелось продолжать обсуждение сквозь текст и экран смартфона, поэтому рассудил, что более основательно выражу чувства и расспрошу о деталях при встрече. А вопросов возникло до фига: являются ли истории отражением жизни реально существующих людей или выдуманные? Как нашлись актёры на такие экстремальные роли? Профессионалы ли они? А, может, порноактёры? Кто находился по другую сторону камеры в провокационных сценах? Сама Влада? Каким образом снимался секс? Почему вообще стрельнула потребность коснуться столь жирной темы? Обида на родителей? Непреклонен я был в одном — у этой девушки серьёзные проблемы.

Засыпая, невольно вспомнил Соню. Вспомнил робкий шёпот июньского ветра, заползший под ворот рубашки. Незадолго до вручения аттестатов класснуха попросила её, меня и Тима, единственных в классе гитаристов, подготовить номер к выпускному, а так как вечно пустующая квартира Тима годами являлась проверенной музыкальной цитаделью, репать порешали у него. Соня не возражала, по договорённости приезжала со своим чёрным стратом на сборы, проявляла инициативу, открывалась. Тем колоритно запечатлевшемся днём за сухим печеньем и дешёвыми энергетиками, мы добили готовящийся проект, но опоздали на последний автобус. И кукуя вдвоём в десятом часу вечера на памятной остановке, расслабленные и приятно уставшие, говорили о шикарном вокале Сержа Танкяна, поглаживая тщедушного чёрного котёнка, впопыхах глотавшего влажные кусочки купленного в киоске кошачьего корма. Снаружи слабо накрапывал первый за месяц дождь, а я не переставал смотреть на витиеватые сплетения голубых вен, проглядывающих сквозь светлую кожу, мечтая дотронуться до узких запястий.

— Заваливайтесь обратно, посидим ещё, а потом такси вызовем, — оттарабанил Тим в телефонную трубку. — Автобусов не будет.

— Мы пешком пройдёмся. Дождь-то почти стих, — ответил я, зная, что удачнее возможности вынуть три года сидевшие в чехле чувства вряд ли представится. Вечер складывался в мою пользу. — Забей. Доберёмся как-нибудь.

В пути меня колбасило. Не догоняя, как преодолеть волнение, в какую форму облечь мысли, каялся, что не склонился к совету Тима вызвать такси. Основную часть дороги молчал, как парализованный дебил, зацикленный на своих заёбах. Заложенные уши горели, окрасившись пунцом не хуже варёных раков, сердце колошматило. Зато твердил себе в бичеваниях: «Хватит ломаться. Давай. Просто скажи это, пофиг на исход. Чего ты теряешь? А выставишь себя идиотом — подумаешь. Послезавтра выпускной, после которого вы разъедетесь, и никто об этом не вспомнит». Однако на перекрёстке, у которого наши маршруты расходились, я окончательно растёкся и вместо того, чтоб пойти проводить её, ничтожным уёбищем глядел вслед удалявшейся фигуре.

Момент упущен. Потом грыз себя за то, что обосрался, задавался вопросами, искал оправдания. Неимение ответа на вопрос: «Как бы сложились наши судьбы, поговори мы тем вечером?» долго не давал мне покоя. Выпускной прошёл так себе, искусственно создать подходящие условия не сумел, а после это уже потеряло значение. Подача документов, суета, сборы. Я знал, что мы разъедемся, никому не нужны эти запоздалые признания: ни Соне, у которой бабка слегка с инсультом, ни мне, загоревшемуся фиктивной свободой. Думал, уеду — всё забудется. И в какой-то степени действительно многое забылось, изредка поднывая ночами в области рёбер.

10

К счастью, время идёт. Я преодолел тот несмышлёный возраст и в случае с Владой действовал куда стремительнее. Стремительно, как показали обстоятельства, не значит правильно, а всё-таки после очередных съёмок мы поцеловались. Спонтанно, непреднамеренно. Так, будто опасались накапать подтаявшим пломбиром, сочившемся сквозь размякший вафельный стаканчик. Наличие физики не берусь отрицать, но это был не тот масляный поцелуй, за каким в житейских ситуациях следует неистовая, жадная ебля.