Немота - [18]

За всю смену лишь единожды столкнулся с ней лицом к лицу, когда забежал в столовку после завтрака, где она сидела за крайним столом, рисуя что-то в блокноте. Рядом покоились пачка фломастеров, стакан недопитого какао, поданного чуть раньше к омлету и сырному пирогу. Увидев меня, Майя смущённо опустила огромные дымчатые глаза, коснувшись тонкими пальцами браслета из голубых ракушек, отчего на секунду сделалось не по себе. Я знал, что неправильно мучить её игнором, и вот она сидит одна в пустой столовке так близко, что можно поздороваться. Можно заговорить. Но для чего? Да и нормально ли это? Что, стать ей другом? А разве я обязан? Смахнув тогда наваждение, вспомнил, зачем шёл, глотнул воды из-под крана и торопливо покинул помещение.

7

Будильник на смартфоне прозвенел в 8:30 утра. В серых спортивных штанах тело по инерции проплыло босыми ступнями в ванную, которая, на странность, оказалась не занята. Хоть за это спасибо. Новый день начинался не так уж плохо.

Умывшись, выпив кружку зелёного чая и сменив треники на джинсы, я протёр перед выходом кроссы, закинул в рюкзак зарядник от телефона, сценарий Влады, уже скоро докуривая у ТЦ вторую сигу. Люди в спешке проносилось мимо: кто на учёбу, кто на работу, отдельная категория — приезжие, хаотичной волной надвигавшиеся со стороны Московского вокзала. Поначалу меня забавляли персонажи с чемоданами у ТЦ. Складывалось впечатление, что вышли с поезда и прямиком затариваться. На деле они, конечно ж, встреченные суровым ветром, бежали не поднимая головы в близрасположенные отели и хостелы, настроенные за пару дней отпуска посетить «Эрмитаж», Кронштадт, лофт-проекты, сфоткаться на колоннаде Исаакиевского собора и в лакшери заведениях Невского кофе попить, дабы поставить-таки кичливую галочку, понтанувшись перед знакомыми, мол, Питер посмотрели. Стандартно исхоженный маршрут. Это по-своему занятно, если не знать, что внутренняя составляющая города, скрытая за парадными фасадами — не тот открыточный образ с отфильтрованных картинок, какие пестрят на страницах соцсетей сентиментальных девочек.

Скинув капюшон толстовки, я потушил сигарету, поглотившись щупальцам гигантского организма, жизнь которого поддерживалась активным обменом баблоса. В очередной раз здравствуй, прекрасное общество потребления. Я снова винтик твоего бессмертного механизма. Проголодался? Ничего. Смотри и наслаждайся людской жаждой обладать тем, что замещает целостность внутри целостностью снаружи. Имитация счастья. Имитация значимости. Ты жуй, а подавишься — вызови рвоту. Неугодный, застрявший в горле кусок здесь не нужен. Твоя система нуждается в мягкотелых, удобоваримых объектах.

Заглянув в картотеку, я подготовил пакеты с заказами, сходил за кофе и, проверив, нет ли в «вк» ответа от Влады, взялся за сценарий. Текст, изложенный динамичным слогом, умещался на пяти листах. Вкрадчиво прочитав каждый, я выписал себе в блокнот несколько тезисов, стараясь подробно склеить полученную информацию в полноценный визуальный контент. Понятно, что мой мозг не мог вообразить всего того, что видел автор. Решающее значение в таких делах играют саунды, свет, метод монтажа. Однако, заново окунувшись в пережитые накануне эмоции, пришёл к убеждению, что меня давно так ничто не торкало.

Ближе к обеду Влада прислала в «вк» дарк-эмбиент от «Lustmord» и немного психоделического транса.

Надеюсь, примерное настроение

улавливается. Если у тебя в плейлисте

есть что-то похожее — присылай.

Буду рада любой инициативе

Влада, 13:44

Пропустив скинутые треки через рабочие колонки, я прифигел. «Lustmord», походу, пишет прямиком из преисподней — два трека крепенько зажали причинное место, растёкшись под кожей стекольной стружкой. «Мне нравится», — написал я в ответ, затем стёр и, нисколько не лицемеря, набрал: «Мне дико нравится. Тревожность зашкаливает».

Отсидев остаток рабочего дня в дёрганном нетерпении, зашёл по дороге к дому в ближайший универсам, закинул в корзину связку переспелых бананов, куриное филе, набор свежих овощей, пакет специй. Желание поесть нормальной еды как сигнал организма на слабо загоревшуюся лампочку? Так или нет, всё лучше «макдаковской» пищи, залитой газированным ядом.

Макс той ночью работал. Оказавшись в пустой квартире, я включил на фон радио «Energy» и под клубную электронику сварил полпакета рожков, обжарил на сковороде затупившимся ножом порезанное кубиками филе, кабачок, два сладких перца, помидор, добавил приправы по вкусу. Пока всё это тушилось, умял всухомятку лежалое слоёное пирожное. Думалось о предстоящих съёмках. В баре мы условились с Владой о встрече на воскресенье, но каким боком подступиться к подготовке, я неясно осознавал. Поискать в себе кнопки, чтоб при работе на камеру открыть ящик с чувственным реквизитом и мгновенно сориентироваться, не тратя время на раскачивание?

Когда я плакал в последний раз? Вопрос несложный — полтора года назад. Произошло обстоятельство, вдребезги разъебавшее меня как личность. И если эпизод с Майей вскрыл сензитивность, умышленно впоследствии погашенную, то это тотально смело остатки живого, вынудив стать неодушевлённой проекцией себя, нацепив шоры. Такие вещи, может, блёкнут, но не утилизируются из когнитивных прожилок. Я помнил всё: и запахи, и погоду, и цепочку предшествующих событий. Подвергнуть такие воспоминания разморозке — как серпантин из земли выковыривать. Излишне энергозатратно и нерезонно. Время не лечит, не сглаживает трещины. Попросту удаляет нерв, делая тебя менее уязвимым. Слёзы, искренние слёзы, непроизвольные — высшая человеческая слабость и вместе с тем высшее благо, подтверждающее, что ты человек, способный смотреть на мир сквозь полую брешь, прикрытую слепящими глаза декорациями. Только выжить, имея вместо защитного панциря, сплошную гематому, проблематично.