Немного удачи - [98]

– Это не наше дело, рядовой, – сказал он.

– Наше, если они вылезут.

– Возможно, – сказал Фрэнк, хотя вообще-то так и было. – Уверен, он или они серьезно пострадали.

– Разве ты не хочешь посмотреть? Мы с самой высадки не видели ни одного ганса. Интересно, чем они занимаются.

– Прощаются с подружками? – предположил Фрэнк. Лайман подавил смешок. – Мы не станем спасать их, но стрелять тоже не станем.

– Почему?

На это у Фрэнка не было ответа.

– Сколько времени? – спросил он.

– Два ноль-ноль. А что, если приедет еще кто-нибудь?

– Сделаем, что должны.

Но они не могли оставаться в укрытии. Наблюдать за машиной было все равно что смотреть фильм или следить за оленем на поляне – они должны были это делать, поэтому делали.

Как и у джипа, у «Кюбельвагена» была брезентовая крыша, но, в отличие от джипа, сзади она не была закреплена. Машина лежала, опираясь на ветровое стекло, с задранными вверх передними колесами. Пассажирам и так было нелегко выбраться, а если ветровое стекло рухнет, они точно окажутся в ловушке. Но оно выдержало, и через некоторое время единственная дверца в поле зрения Фрэнка начала открываться, прижимаясь к земле, и наконец показался темный силуэт. На это ушло много времени, и когда он вылез окончательно (вряд ли это была женщина), он какое-то время молчал, а потом застонал. Потом человек забормотал по-немецки, и Фрэнк понял, что тот точно пьян и, наверное, бредит от боли. Лайман выскочил из укрытия.

– Рядовой Хилл! – окликнул его Фрэнк.

Но в конце концов он последовал за Лайманом. Они не стали подходить близко, чтобы ганс их не увидел, и Фрэнк заставил Лаймана присесть.

Мужчина лежал на спине рядом с «Кюбельвагеном», уставившись в небо. Судя по форме, это был офицер, возможно оберст[67]. Но в таком случае он, как и полковник армии США, ехал бы не один. Фрэнк встал перед Лайманом Хиллом, подтолкнул его назад и прошептал:

– Тут должен быть шофер.

Лайман воспринял это как приказ и начал подкрадываться к «Кюбельвагену» с другой стороны, вне поля зрения оберста, который повернул голову набок, но потом снова обратил взор к небу. Через мгновение он снова начал что-то бормотать. Одна его рука лежала на груди, другая покоилась на кобуре пистолета; впрочем, может, так получилось случайно. Вряд ли он заметил Фрэнка. С другой стороны «Кюбельвагена» скрипнула разок дверь, и все стихло. Мужчина повернул голову в том направлении и произнес какое-то слово. Вроде бы «Хайм-что-то», имя, но больше он ничего не сказал. Фрэнк увидел, как к нему снова подбирается Лайман; тот вытянулся вверх, чтобы отчетливее видеть офицера, но добрался до Фрэнка, ничего при этом не предприняв. Он прошептал:

– Парень застрял в руле. В прямом смысле застрял, капрал. Руль воткнулся ему прямо в солнечное сплетение.

– Мертв?

– Да, капрал Лэнгдон.

Потом, ничего не планируя, они начали приближаться к офицеру. Тот их увидел. В этом Фрэнк был уверен. По крайней мере немец заметил движение или тень. Он повернул голову в их сторону. Пальцы сомкнулись вокруг рукоятки пистолета, и он вытащил его из кобуры. Фрэнк и Лайман Хилл подняли свои служебные револьверы. Но человек, офицер, оберст, целился не в них и даже не в их сторону. Он приложил пистолет к голове и, помедлив, нажал на спуск.

– Вот черт! – прошипел рядовой Хилл.

Человек громко застонал.

У Фрэнка по коже пробежали мурашки, и Лайман посмотрел на него. Фрэнк точно не знал, какой приказ отдать, а человек тем временем отчетливо произнес:

– Töte mich. Töte mich, bitte[68].

Фрэнк знал, что означает bitte – «пожалуйста». А töte – «убить», как, например: «Ja, ja, es ist Weihnachten, Zeit, um die Weihnachtsgans zu töten»[69].

– Он разговаривает? – спросил Лайман.

Фрэнк знал, что Лайман обрадуется возможности убить ганса – стрелять в упор будет даже приятнее.

– Что-то сказал.

– Что?

– Не знаю.

Лайман поверил.

– Думаю, надо взять его в плен.

– И что нам с ним делать?

– Отвезти его к ближайшему врачу.

Фрэнк и Лайман уставились друг на друга. Лайман сказал:

– Это за много миль отсюда.

Офицер взмолился:

– Bitte, bitte, bitte. Erschießen. Si mich![70]

Фрэнк поднялся, подошел к нему, прижал дуло револьвера ко лбу человека и нажал на спуск.

После этого они поступили, как должны были: обыскали одежду офицера, карманы шофера и машину, собрали все, что могло оказаться ценным для разведки. Это заняло около часа. Лишь когда рассвело, Фрэнк увидел, что весь забрызган кровью и мозгами, осколками костей и клочьями волос.

На следующий день они двинулись дальше в глубь острова.

1944

И вновь Фрэнк задумался, располагают ли генералы хоть какими-нибудь картами. Он подозревал, что у них есть только компасы, по которым они узнали, где запад, и направили туда войска. Фрэнк по-прежнему оставался капралом, хотя за ним теперь числилось двадцать два убитых и он доставил кое-какие материалы с места «несчастного случая», как они с Лайманом Хиллом всегда это называли. Некоторое время Фрэнк злился из-за того, что его не повысили, даже когда полковник Дрейк спросил: «Так чем там занимаются ваши парни, капрал?», а Фрэнк ответил: «Берегут патроны, сэр». Но когда они добрались до Камино, Фрэнку уже не хотелось иметь под своим началом больше снайперов. Шестого декабря застрелили Мерфи. Семнадцатого Лайман Хилл наступил на мину, и его пришлось нести вниз по склону гору что заняло четыре часа, а из-за немецких минометов все остальные при этом едва не погибли. Четыре раза они бросали Лаймана и ложились, но он выжил. Четвертого января Джонсу разнесло голову артиллерийским снарядом, а двадцать первого Лэндерс утонул в реке Рапидо, хотя вода была такая холодная, что он, возможно, замерз до смерти еще до того, как ушел под воду. В день бомбежки с Фрэнком оставался только Рубен, и только им двоим было приказано снова атаковать.