Немного удачи - [126]

– Вы точно уверены, что она передавала документы? – спросил он.

– Ее поймали на месте преступления на Юнион-Сквер. Губичева тоже. Документы были у нее в сумочке.

– Какие документы?

– А вот это интересно. Не про то, как сделать бомбу, или что-то в этом духе. Она шпионит за нами, пока мы шпионим за ними.

– Больше ничего мне не рассказывай, – попросил Фрэнк. – Она мне, в общем-то, нравилась.

– Не думаю, что она знает, что ты шпионил за ней, пока она шпионила за тем, как мы шпионим за ними. Но если бы узнала, ей бы, наверное, это понравилось.

– Гувера она все-таки ненавидела, – сказал Фрэнк.

– Ну, он фиксировал практически каждый ее шаг с тех пор, как я сделал доклад, так что он ей отомстил.

Одиннадцатого июня Энди уговорила его взять ее на скачки «Бельмонт Стейкс». Они стояли в очереди, чтобы сделать ставку, как вдруг к ним подошли Апджоны. Фрэнсис Апджон даже поцеловала Энди в щеку и сказала:

– Мне нравится твой костюм, дорогая! У вас есть ложа?

Энди с легкостью рассмеялась:

– А зачем?

Все засмеялись.

У Джима с Фрэн тоже не было ложи, но они одолжили ее у кузена Фрэн, чьих лошадей тренировал некий Хирш Джейкобс прямо здесь, в Бельмонт-Парк, хотя в большом забеге сегодня никто из них не участвовал.

Из ложи сверху было видно финишную прямую. Энди грациозно села вполоборота к Фрэн, положив одну руку в перчатке на колено, а в другой держа программку и сумочку из натуральной кожи, и смотрелась очень естественно. Она надела шляпку, которая нравилась Фрэнку. Юбка, начинавшаяся от тонкой талии, парила над землей, словно облако. Позади огромное изумрудное поле ипподрома кишело мужчинами с карандашами, заткнутыми за уши, и журналами «Рейсинг форм» в руках.

– Это, наверное, самый большой газон в Нью-Йорке, – предположил Фрэнк.

– Ты знал, что отсюда видно Бруклинский мост? – спросил Джим.

Они с Фрэн забросали их вопросами. Казалось, им приятно было узнать, что их новые друзья небогаты, арендуют небольшую квартирку во Флорал-Парк, а их накопления составляют семьсот пятьдесят один доллар; что Фрэнк работает в компании «Грумман», надрываясь, чтобы получить правительственные контракты, а Энди умеет ловко переделывать одежду, чтобы не отставать от моды; что Фрэнк в течение двух с половиной лет участвовал в непрерывных военных действиях в Европе (на земле, а не в небе) и убил двадцать шесть человек (если считать того немецкого офицера), что Фрэнк не знает, как читать «Рейсинг форм», и никогда раньше не бывал на ипподроме. По мнению Фрэнка, самый странный диалог у них состоялся, когда речь зашла о фермерстве. Умел ли Фрэнк управлять плугом или бороной? Он правда кастрировал поросенка? Сколько цыплят должно быть в стае? Лошадей на ферме еще кто-нибудь использует? Допустим, он, Джим, захочет приобрести ферму, где это лучше сделать: в Пенсильвании, или Огайо, или Миннесоте, или Небраске?

– Ты раньше об этом подумывал, Джим? – спросил Фрэнк.

Джим покачал головой.

– Я никогда раньше не встречал фермера. Ну, не считая одного коневода, который выращивает у себя на земле табак. – На мгновение он задумался и прибавил: – О, когда-то я подумывал приобрести яблоневый сад в Катскилл.

Фрэнк не мог его понять.

В забеге Фрэнк поставил на Пондера, а Энди на Капота. Она заработала пятьдесят долларов. По пути домой (они подождали, пока Апджоны не уедут, а потом прошли две мили пешком) Энди заявила, что собирается стать «жучком»[95] на ипподроме, а пятьдесят долларов – это ее инвестиционный фонд.

– Это не очень по-норвежски, – заметил Фрэнк. – Девичья фамилия твоей матери, случайно, не Махаффи?

– Девичья фамилия моей матери – Карлсон. Но на меня действительно снизошло озарение.

Она открыла сумочку и посмотрела на деньги. Фрэнк покрепче обнял ее за талию, и они гуляли по району, даже когда стемнело, смеясь и отпуская шутки.

Когда в сентябре Фрэнк сделал последний доклад Артуру, тот согласился, что Джим Апджон ни к чему их не приведет.

– Он слишком много болтает, – сказал Фрэнк. – Рассказал мне, что все еще каждый день посылает деньги в «Дэйли уоркер», потому что не может остановиться, а потом предложил помочь с первым взносом за дом в Левиттауне.

– Ты ему нравишься.

– По-моему, ему все нравятся. В его доме в Дарьене, куда нас пригласили на вечеринку, было человек сто. Я тебе говорю, я поболтал со всеми, и у каждого оказалась история о том, как Джим что-нибудь подарил им или купил у них что-то по завышенной цене. Он напоминает мне одного друга, который был у меня в колледже.

Энди он тоже напоминал Лоуренса.

С Рубеном они столкнулись, разумеется, на ипподроме. Где ему еще быть? Фрэнк и Энди стояли у поручней, наблюдая за забегом и подпрыгивая от волнения, поскольку Энди поставила на лидера, а когда забег кончился и они собрались обналичить ее билет, она едва не упала на Рубена. Тот усмехнулся, а потом заметил Фрэнка. Забавно подскочив, он сорвал шляпу с головы Фрэнка со словами:

– Это ты, капрал? Это ты?

Представляя Энди Рубену, Фрэнк вдруг понял, что настоящее имя Рубена напрочь вылетело у него из головы. Он так долго силился его вспомнить, что Рубен наклонился и представился сам:

– Алекс Рубино, мэм. А это моя жена, Патрисия Де Оро Рубино.