Немного о богах и жизни после смерти - [11]

— Что с ним? — беспокойным колокольчиком зазвенел рядом Юкине, и Вадим, качнувшись, сгреб его в охапку. — Ай! Пусти!

— Малы-ы-ыш, — ласково загудел Вадим, зарываясь пальцами в светлые пряди; его он тоже очень любил. — Не бей так больше.

— Всё нормально, — вздохнул Ято. — Юкине, ты ударил слишком сильно, а Сёмей смягчил удар и вернул избыток силы мне. Он пропустил благодать сквозь себя и с непривычки опьянел. Через час пройдет.

— А со мной почему такого не случилось? — обреченно обвиснув в сильных руках, спросил Юкине; Вадим тряс и тискал его, как любимого кота.

— Ты священное орудие, ты устойчивее, — объяснил Ято и потянулся. — Ох, как же хорошо! Я такого прилива сил не ощущал с тех пор, как… Да никогда не ощущал! Все молодцы, Юкине, ты особенно молодец!

— Да, он вааааще кррррасавчик!

— Ай! Фу! Гадкий сёме! Не надо целовать меня в нос! И в щеки не надо!!!

Хиёри захихикала — настолько комичной выглядела эта картина: высокий парень с гоготом чмокает мелкого в щеки, а тот дуется, злится и безуспешно пытается вырваться из цепких, но явно бережных рук.

— Ты сказал, туда им и дорога, но все-таки помог, — улыбнулась она.

Ято услышал её слова и посерьезнел.

— Дело не в этом. Я не позволю никому покончить с собой у них на глазах.

— У них?

— Жизнь бывает мучительна и невыносима, но люди должны знать ей цену.

Хиёри постояла-постояла, посмотрела на Юкине, который с легкой растерянностью и смущением выпутывался из рук уснувшего у него на коленях рыжика и заплакала.

Она поняла, кто такие шинки.

До храма парни добрались уже после заката. Вадим все время зевал и с трудом держался на ногах. Когда бог завалился на непонятный ящик (для пожертвований? Вадим не разбирался в этом совершенно), а Юкине принялся устраиваться на ступеньках, он вздохнул… и бесцеремонно скинул бога с ящика.

— Эй, ты что творишь?! — завопил Ято, оказавшись на ступеньках.

— Добро! — возвестил Вадим и стащил с плеча кимоношную скатку.

Ято и Юкине распахнули рты, когда Вадим разложил одно кимоно на полу и поверх него бросил свою куртку, оставшись в свитере.

— Ну? Чего стоим? Кого ждем? Ято, давай сюда ветровку с мишкой, я видел, что ты её заныкал.

Все еще не понимая, Ято покорно вытащил откуда-то из-за пазухи (и как только уместилась? он точно бог!) куртку с мишкой и протянул её Вадиму. Тот тоже её расстелил поверх кимоно.

— Ято, на каком боку спишь?

— На правом… — глаза у бога загорелись, он понял идею.

— Юки?

— Тоже.

— Чудненько. Ято в середку. Юки, ты справа, я слева.

— Почему он в середке? — тут же возмутился Юки.

— Потому что средний по росту. И самый теплый.

Ято на самом деле был гораздо теплее своих орудий. Наверное, в силу своей божественной природы.

Парни залезли на импровизированную постель, укрылись вторым кимоно и прижались друг к другу.

— Я идиот, — признался Ято, млея в тепле. — За шестьсот лет так и не додумался.

— Менталитет, — ответил Вадим, щекоча его шею своим дыханием. — Спокойной ночи.

Юки прижался к спине Ято и угукнул.

Глава 3, в которой случается раскол

— Спасите!!!

Вопль подбросил над постелью. Вадим с перепугу воздвиг вокруг храма границу и только потом открыл глаза, сообразив, что кричал Юкине. Рядом, растерянно хлопая глазами, в боевой стойке стоял Ято.

Сам крикун сидел на постели, натянув на себя кимоно до подбородка, и огромными перепуганными глазами смотрел на Ято.

— Ты чего орешь? — Ято первым сообразил, что никакой опасности нет, и пошел в наступление. — Мне такой сон снился!

— Сон… — Юкине вспыхнул, как маков цвет, и обвиняюще ткнул пальцем в бога. — Ты лапал меня и говорил «прими ятоизм»! Извращенец!

— Сам такой! Как ты посмел так думать о своём боге?! — рявкнул Ято и мечтательно закатил глаза. — Мне снились мои последователи! Толпы, толпы последователей! Лимузин, храмы, реклама…

Юкине понял, что никакой угрозы нет и не было, и от облегчения разозлился.

— Сволочь! Я так напугался!

Он отбросил кимоно в сторону, схватил Ято за воротник и принялся щедрой рукой раздавать тычки и подзатыльники. Бог вяло закрывался от ударов и в ответ только вопил и ойкал.

Вадим опустил границу, поглядел на божественное избиение, на занимающийся рассвет и со стоном закрыл лицо рукой, прощаясь со сном на русском матерном.

Впрочем, ему ничто не помешало запихнуть выпустившего пар Юки обратно под кимоно в качестве грелки.

— Всё? Наорался? — он подтянул щипящего мальчишку поближе и уткнулся ему лицом в волосы. — А теперь лежи и спи. И вообще, невместно так вести себя со своим богом, мелкая пакость.

Но Юкине фыркал, морщился и бормотал что-то очень нелестное о богах в трениках, а выгнанный из тепла Ято ходил вокруг и обиженно стонал. Вадим тоже не выдержал.

— Я сказал спать, значит, спать!!!

Ято и Юкине волшебным образом заткнулись. Вадим прикрыл глаза, готовясь сполна насладиться блаженной утренней негой. Вот оно, то самое чувство: никуда не надо идти, что-то делать, можно поваляться в постели, впитывая остатки снов, и обнимать родного человека… Юкине названный брат, значит, родной.

— Сёмей, это… — обзавидовавшийся Ято аккуратно опустился позади, ужом проползая под «одеяло». — Можно я тут, рядышком, тихонечко?