— Тебе некуда пойти и некуда вернуться. Я, богиня Бишамон, дам тебе приют. Твоё имя Ма…
— Эй, полегче, дамочка! Я вам тут не кто-то там, я не согласен!
Японская богиня Бишамон вытаращила глаза и замерла с вытянутой рукой. Иероглиф имени озадаченно повис в воздухе. Причина озадаченности — высокий вызывающе рыжий парень — опасливо скосил на него голубые глаза, почесал украшенный веснушками нос и повторил на всякий случай.
— Я отказываюсь. Ты, это… не обижайся, богиня, но грудастые блондинки с хлыстами и в костюмчике от Хуго Босс вызывают у меня смутные сомнения. Так что скачи на своём льве, куда скакала, а я пойду дальше. Разойдемся мирно.
— Как ты смеешь? — взревел лев. — Это великая богиня войны Бишамон, она оказала тебе милость. Это величайшая радость — служить ей!
— Ооо… Богиня войны с нацистским уклоном? Не-не-не, я пас! — парень попятился.
— Казума, ты уверен, что он еще не был в услужении у богов? Он слишком дерзок, — спросила Бишамон, опуская руку.
В её ухе блеснула сережка.
— Да, госпожа. Я не знаю, как этот мальчишка смог самостоятельно принять облик, но он определенно умер совсем недавно.
— Такой молодой… Послушай, тебе нельзя оставаться одному, — обратилась Бишамон к рыжему. — Ты ничего не знаешь о мире, в котором очутился, не умеешь защищаться, ты погибнешь, если не пойдешь служить богу.
— Тебе, то есть? Повторяю, иди своей дорогой! Я не хочу служить тебе.
Парень покрепче запахнул полы своего пиджака, совсем не традиционного похоронного наряда для Японии, и мрачно уставился на богиню.
— Ты умер, ты понимаешь это? — нахмурилась Бишамон.
— Более чем, — также мрачно ответил парень. — Я прекрасно знаю, что дохлее меня только тот, кто не жил. Я прекрасно знаю, что нахожусь даже не в родной стране, а в Японии. А еще я прекрасно помню, что здесь распространен синтоизм и кроме тебя здесь есть еще пара-тройка тысяч богов.
— Ты не доживешь до конца месяца. В этом мире много охотников до такой души, как ты. Будь уверен, ты еще пожалеешь, что отверг служение мне, — фиолетовые глаза метали молнии, изящный рот презрительно скривился и выплюнул: — Чужак.
Богиня гордо задрала подбородок, развернула льва и растворилась среди высоток. Парень проводил её взглядом и ухмыльнулся, нехорошо прищурившись.
— Ну, уж нет, дамочка, теперь точно не пожалею. Лучше уж я буду служить бомжу, чем тебе.
Глава 1, в которой у героя появляется собственный бог и младший брат
Он умер чудесным осенним утром в славном японском городе, под рухнувшими на стройке трубами. Он не жалел о своей смерти, ведь это было гораздо лучше того медленного угасания в боли и наркотическом бреду, что приготовила ему опухоль. Правда, после смерти он уже не помнил точно, что за опухоль такая, но что неизлечимая — это точно.
Он осознал себя в морге. На столе лежало поломанное тело, а рядом убивалась светловолосая девушка.
— Вадим! Это Вадим! Мой Вадим! Как же так? Почему?!
В трупе он с трудом узнал своё тело, а в девушке — свою старшую сестру. Патологоанатом, низенький пожилой японец, с трудом выговорил его полное имя и возраст.
Лебедев Вадим Владимирович. Восемнадцать лет. Русский.
В карих глазах азиата светилось неподдельное уважение, когда он рассказывал убитой горем Ане обстоятельства гибели.
— Я… я похороню его дома. Он хотел бы этого, — всхлипывая, выговорила Анечка.
Вадим всецело поддерживал сестру, а то его немного напрягало то, что он задерживался на земле, хотя давно пора было объявиться его почившим предкам и проводить туда, где они все обитают. Может быть, кто-нибудь появился бы после похорон?
Вадим собирался уехать с сестрой на Родину и вполне успешно проследовал за ней в аэропорт. Но над морем, там, где начиналась невидимая граница территориальных вод России, его вдруг вышвырнуло из самолета. Растерянный Вадим обнаружил себя на морском берегу. В небе белел след самолета, в котором улетело на Родину его тело.
Сколько Вадим провел на том берегу, в прострации наблюдая за волнами, он так вспомнить не смог. Очнулся он однажды утром, когда его белая хламида сменилась на строгий костюм. Тот самый, в котором он был на выпускном вечере в школе.
— Ничего лучше придумать не смогли, что ли? — шипел парень, расстегивая пиджак. — Просил же, похороните в джинсах и косухе! Мама, наверняка твоя идея, да? Наверняка еще и отпевали, и закопали, хотя я, вообще-то, говорил о кремации! И ботинки идиотские достали, они жмут!
Вадим с наслаждением запустил снятые ботинки куда-то в сторону русско-японской границы. Ботинки мигнули в небесной сини и снова очутились на ногах. Вадим выматерился и пошел обратно в город.
Ботинки жали и натирали ноги. Вадима это неимоверно раздражало и одновременно озадачивало. Он не чувствовал ни осеннего холода, ни голода, ни усталости, даже звуки и цвета воспринимались очень слабо, но ботинки, похоже, не знали, что он умер, и доставляли при ходьбе весь спектр ощущений. Теперь Вадим понимал деда, который после смерти заколебал маму во снах требованием отправить ему шерстяные носки. После нескольких экспериментов, парень понял, что от ботинок ему не избавиться, но их вполне можно снять и таскать с собой. Немного неудобно было, но это можно претерпеть.
