Немного грусти в похмельном менте - [9]
Все. Закончились все его жизненные силы. Что-то там внутри организма еще шевелилось, но и это шевеление не доставляло никакого удовольствия, ибо, шевельнувшись раз-другой, оно вдруг взбулькнуло, запузырилось и неудержимо запросилось наружу.
Страхов оперся дрожащей рукой о стену здания и, не обращая никакого внимания на поток прохожих, склонился над урной. И даже этот позыв был ложным. Несколько раз спазматически дернувшись, его нутро извергло из себя ничтожно малое количество какой-то желтоватой ядовито-обжигающей тягучей жидкости. И все. И то правда — чем блевать-то, если двое суток, кроме алкоголя, ничего не жрал?
Он распрямился и, все так же придерживаясь рукой за стену, стал делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы хоть как-то успокоить бешеное сердцебиение.
— Что, гражданин, нарушаем с утра пораньше? Документики ваши… — На его плечо легла тяжелая рука.
Юрий обернулся. Воле него стояли два милицейских сержанта, а чуть неподалеку — машина ППС.
— Свой я, свой… — еле шевеля губами, чуть слышно произнес он.
Наряд был явно из родной «управы», но, очевидно, из новеньких и Страхова в лицо не знал.
— А здесь все свои, — здоровенный сержант сграбастал невысокого и худосочного Страхова за шкирятник. — Чужие, они в Израиле… Поехали, браток.
«А с другой стороны, может, и не наши, — вяло шевельнулось в мозгу Страхова. — Свезут сейчас к себе, отмудохают, а когда на удостоверение мое наткнутся, то и вовсе закопают. Чтобы вопросов лишних у начальства не возникало. Удостоверение доставать нельзя. Они уже со мной в конфликте. Отнимут, и п…дец».
— Старший лейтенант Страхов, — на всякий случай чуть слышно выдохнул он из последних сил. — Уголовный розыск. Убойный отдел…
— Ага, — кивнул держащий его за шкирку здоровенный сержант. — А я Алла Пугачева…
— Отставить! — рявкнул вдруг кто-то рядом начальственным голосом.
Сержант немного ослабил хватку и оторопело обернулся.
В двух шагах от происходящего события стоял, широко расставив ноги и тараща глаза, невысокий Витя Лобов. В одной руке он держал полиэтиленовую канистру, а другой вынимал из кармана служебное удостоверение.
— Вы чего, охренели?! — засветил он пэпээсникам свою ксиву[28]. — Новенькие, что ли? Своих же сотрудников в лицо не знаете?!
— Так точно, — сержант недоверчиво взглянул на опухшую с перепою Витину рожу. — Недавно работаем…
— Вы же нам всю операцию, на хер, срываете! Сотрудник внедрен в ОПГ[29]. Мы полгода работали! И что — все коту под хвост? Вы ж его сейчас засветите[30]!
— Как это мы его засветим? — не совсем понял сержант.
— Да тем самым, что он сейчас с вами в контакте! А вдруг за ним наблюдают? Вдруг они только того и ждут, а?
— Виноват, лейтенант… это мы не в курсе были. Но… вы не волнуйтесь, мы сейчас это дело поправим.
— Как? Ну как ты теперь это дело поправишь, а? — не унимался Лобов.
— Они за нами могут наблюдать? — понизив голос, спросил сержант.
— А-а как же! И еще как!
— Ну так и все… — повел он могучими плечами. — И пусть наблюдают. Мы щас вам такую отмазку[31] организуем, что никто и не подкопается.
— Это как? — все не мог успокоиться подвыпивший Лобов.
— Да очень даже и просто, — заговорщическим тоном уверил сержант. — Все будет совершенно натурально. Только вы не обижайтесь, ладно?
— Не совсем я тебя понял… — насторожился Лобов.
— Да чего тут понимать-то? Никакого такого специального контакта у вашего сотрудника с органами милиции как бы и не было, понятно? Пусть они за ним и наблюдают. Допустим. И что они увидят?
— Что? — предусмотрительно сделал шаг в сторону Витя Лобов.
— Да все, как и всегда… — сержант привычно взмахнул дубинкой и саданул ею Страхова по башке. Тот кулем повалился на асфальт.
— Ну… — несколько растерянно смотрел Лобов на лежащего у его ног товарища. — И что теперь?
— Теперь… — непривыкший к тонкостям секретной стороны оперативной работы сержант поскреб в затылке. — А давайте так — мы его сейчас к машине потащим, а вы… вы его якобы у нас отмазывать[32] будете.
— Это как?
— Ну… это… они же за нами наблюдать могут, вы говорите. Так?
— И что?
— Вот вы нам сейчас деньги совать и будете. Как будто он ваш товарищ, и вы его от неприятностей выручаете. Мы деньги возьмем и уедем. И все.
— И все?
— Ну да. Они, если наблюдают, нисколько не удивятся. Это дело обычное. Мы вам потом эти деньги вернем, не сомневайтесь.
— Нет, — подумав и взглянув на хитрую рожу сержанта, рассудил Витя Лобов, у которого в кармане кроме проездной карточки лежали заныканные от жены заветные два червонца. — Так не пойдет.
— Почему? — не совсем искренне удивился сержант.
— Они могли видеть, как я вам удостоверение свое показывал. И что же теперь получается? Я, офицер милиции — его друг-приятель? Нет. Так мы его еще больше засветим. Мы лучше вот как сделаем… Это у нас будет задержание! Вы остановили подозрительного гражданина, а я опознал в нем бандита. Вот! И теперь мы все вместе доставляем его в управление. Вот так мы и сделаем. Грузите его в машину.
— Ну, как скажете… — сержант склонился над бездыханным Страховым.
«Ну, а чего, — думал Лобов, усаживаясь на переднее сиденье «уазика». — Во-первых, денег с них наверняка назад хер дождешься, а во-вторых… как мне Юрика на службу переть? На своем горбу, что ли?»
