Немка - [32]
После разгрузки Дуня повела меня к хозяйке нашей «квартиры». По дороге она рассказала, что она только две ночи там ночевала, и в питании ей второй день отказано, так как колхоз не оплачивал. Яшка приходил сюда только на обед, а сегодня ему якобы тоже отказано. Хозяйка же любезно предоставила возможность самому приготовить себе покушать, но только из того, что сам принесёшь. Дуня не объяснила, что можно самой принести.
Еще утром на машине по дороге к элеватору я съела остаток лепешки и молока. Остались только три зеленых помидора. Во дворе элеватора у водоколонки мы с Дуней набрали воды в свои бутылки и в одном из амбаров устроились удобно на пшенице. Небольшими горсточками набирали пшеницу, переправляли в рот, подолгу молча жевали и запивали водой. С Дуней при этом обменивались добрыми улыбками. Это был первый мой обед из сырой пшеницы. Не так уже и плохо, даже вкусно. Яшки нигде не было видно, но когда по мегафону объявили: «Колхоз Свердлова — амбар № 5» и мы пришли туда, Яшка был уже там. Он неспокойно ходил по пустому амбару туда-сюда, бормоча что-то перед собой и довольно резко жестикулируя при этом руками, явно выражая этим свое возмущение необходимостью работать на голодный желудок. С Дуней вдвоём мы выгребали зерно из грузовика. Шофер, недолго наблюдая за нами, взял лопату и помог нам быстро выгрузить зерно на платформу. Теперь нам предстояло перегрузить его в дальний угол пустого амбара. Мы выбрали «мешочный метод». В каждом амбаре имелись объемистые, из плотной крепкой ткани мешки и металлические совки, называемые «плица» или «пудовка» — вместимостью 16 кг., имевшие две подвижные ручки (на шарнирах). Одна из нас держала мешок, другая наполняла его до половины зерном, затем каждая тянула свой мешок по деревянному полу до угла и высыпала…
Крайне утомившись, мы сели отдохнуть, а когда снова принялись за работу, пришел Яшка и перетащил всё зерно, мы только наполняли мешки. За это мы его щедро хвалили и называли Яшей. Когда мы с Дуней, набрав в бутылки воды, уселись «обедать», Яшка опять исчез, но появился сразу, когда объявили номер амбара для выгрузки следующей машины, которую мы дружно выгрузили втроем только лопатами в больше половины наполненный амбар. Яшка ушёл и больше не появлялся. А вечером Дуня уехала домой, т. к. отработала назначенные ей дни. Меня удивляло, почему все машины после моего приезда приходили без «сопровождающего», во всяком случае, мне на помощь никто не приехал. Может быть, кто-то сопровождал и тут же уезжал назад? Нет! Этого быть не может. Но и объяснить себе это я не нашла возможным.
Ночевать я пошла на квартиру, надеясь получить что-нибудь поесть. Напрасно. Ничего не получив ни вечером, ни утром, ушла на элеватор и больше сюда не приходила. Шесть дней я провела на территории элеватора. Яшка бесследно исчез и никто не узнал, каким путем он добрался до Степного Кучука. Последующую машину я принялась разгружать одна, но добрые люди в лице двух женщин, сидевших рядом с нашим амбаром в ожидании машины с зерном одного из колхозов села Родино, пришли мне на помощь. И шофер сам взял лопату и стал перелопачивать зерно с платформы в амбар. С этими женщинами мы в последующие три дня производили разгрузку зерна совместно: из моего и из их колхозов. Кроме одного случая, когда одновременно пришли наши машины. Когда они обе устраивались на обед, они спрашивали, почему я не присаживаюсь к ним. Я только качала головой, брала свою бутылку и уходила в другой амбар. Ничего они не заметили и не знали, что я питаюсь только зерном. Из моего колхоза так никто не приехал. На четвертый день я едва могла жевать — челюсть болела невыносимо, всё воспалилось. Моих двух добрых помощниц сменили более молодые, которые со мной знаться не хотели. Зато на радость мне наш колхоз поставлял теперь только по одной машине в день, и каждый раз я спрашивала шофера, нельзя ли мне с ним уехать домой. Ответом было «нет».
Когда однажды шофер узнал, что мне одной предстоит разгрузка, он, не на шутку разозлившись, взял себе лопату, отодвинул меня в сторону и почти один разгрузил машину, ругая при этом правление нашего колхоза, называя их безмозглыми за то, что у них дети грузчиками работают. Об этом говорили и женщины, помогавшие мне.
В одну из последних ночей меня вдруг разбудил знакомый гул грузовика, подъезжавшего непосредственно к полунаполненному амбару, в котором я спала. Шофёр деловито откинул задний борт кузова и повелительным тоном сказал мне, чтобы к утру, когда он вернется, кузов был очищен. И исчез. Никого вокруг не было. Была глубокая ночь, и я, ослабленная от голода, выгребала зерно из кузова широкой фанерной лопатой, которая в ту ночь казалась мне непомерно тяжелой. Крайне устав от работы, я бросилась на зерно и горько заплакала. Голода я уже не чувствовала, хотя два дня уже не ела. Единственным источником питания была вода. С радостью я достала свою бутылку, которую с вечера наполнила водой, и выпила её. Успокоившись и посидев еще немного, принялась за работу. Было уже совсем светло, когда я выгребла остатки зерна. Люди выходили из амбаров и с любопытством смотрели в мою сторону. Еще я свернула один из пустых мешков и до зернышка вымела все из кузова. Когда пришел шофер и я робко спросила, могу ли с ним уехать домой, опять прозвучало резкое «нет». Я тоскливо смотрела вслед уходящему грузовику, потом, набрав воды в колонке, там же выпила её, еще набрала и поднялась в амбар. Тщетно попытавшись прожевать хотя бы несколько зерен отборной пшеницы, которую я за ночь выгребла из грузовика, я взяла лопату и стала перелопачивать её подальше в амбар. Лопата мне показалась почему-то непослушной, я сменила её на другую, но и эта едва погружалась в кучу зерна, и потом при взмахе с лопаты ссыпалась только жидкая струя зерна. Неожиданно появились передо мной две женщины, наверно, те самые, из Родино.
Первоначально это произведение было написано автором на немецком языке и издано в 2011 г. в Karl Dietz Verlag, Berlin под заглавием In der Verbannung. Kindheit und Jugend einer Wolgadeutschen (В изгнании. Детство и юность немки из Поволжья). Год спустя Л. Герман начала писать эту книгу на русском языке.Безмятежное детство на родине в селе Мариенталь. Затем село Степной Кучук, что на Алтае, которое стало вторым домом. Крайняя бедность, арест отца, которого она никогда больше не видела. Трагические события, тяжелые условия жизни, но юность остается юностью… И счастье пришло.
Неразгаданный сфинкс Серебряного века Максимилиан Волошин — поэт, художник, антропософ, масон, хозяин знаменитого Дома Поэта, поэтический летописец русской усобицы, миротворец белых и красных — по сей день возбуждает живой интерес и вызывает споры. Разрешить если не все, то многие из них поможет это первое объёмное жизнеописание поэта, включающее и всесторонний анализ его лучших творений. Всем своим творчеством Волошин пытался дать ответы на «проклятые» русские вопросы, и эти ответы не устроили ни белую, ни красную сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Мотивы дежавю в творчестве современных авторов как попытка осмысления устройства всего мироздания, его глобальных перемен, социально-исторических процессов, а также перспектив развития личности и процессов творчества. Дежавю пришло в русский язык из французского (Déjà Vu) и переводится как «уже виденное». В научный мир психологии его ввел французский психолог Эмиль Буарак (1851–1917), и с тех пор оно стало настойчиво проникать не только в мировую медицинскую или научную терминологию, но и во все сферы творчества художников, писателей и поэтов.
В новую книгу Эрики Косачевской вошли «Ночь Патриарха» — роман-эссе, давший название книге, автобиографическая повесть «Осколки памяти» и рассказ «Мат», написанный в ироническом духе.
Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.
Остросюжетный роман «Тигр в стоге сена» имеет подзаголовок «Робин Гуд по-советски». Его главный герой – директор крупного предприятия – понимает, что система порочна, и вступает с ней в неравную борьбу.