Нелинейное будущее - [15]

С грустью вспоминаю Вадима Васильевича Казютинского, астрофизика и философа, который, будучи уже смертельно больным, регулярно обсуждал со мной естественнонаучные детали концепции.

Особая благодарность – Александру Пинкину: он оказывал мне постоянную помощь при подборе материала, а также при издательской подготовке и иллюстрации книги.

Если читатель найдёт в тексте что-либо заслуживающее внимания, то в этом неоценима заслуга моих рецензентов и критиков.

Часть I

Мегатренды и механизмы эволюции.

Очерк Универсальной истории

Мы имеем сегодня многочисленные высокоспециализированные и проводимые независимо исследования эволюции конкретных сущностей – таких, как звёзды, бабочки, культуры или личности, но располагаем весьма немногими… истинно универсальными понятиями эволюции как фундаментального процесса.

Эрвин Ласло

Раздел 1.1

От Олдовайского ущелья до Кремниевой долины

Существует только одна культурная реальность, которая не сконструирована произвольно, – общечеловеческая культура, охватывающая все периоды и регионы.

Роберт Лоуи

Глава 1.1.1

Векторы социально-исторической эволюции

…Историю можно изучать только так: не отдельно историю каждой страны (для древности и Средневековья понятие «страны» довольно расплывчато), а историю человечества в целом.

Л.Б. Алаев

Чем далее подвигается человек по пути прогресса, тем более естественное заменяется искусственным.

К.Э. Циолковский

§1.1.1.1. Общечеловеческая история:

реальности и идеологемы

Метель чертила на стекле кружки и стрелы…

Б.Л. Пастернак

Трудно определить, на какой именно стадии исторического и психического развития люди начали сознательно оценивать время как протяжённую цепь событий. Возможно, временнàя координата приобрела самостоятельную значимость с переходом к оседлому земледелию и скотоводству: неолитическому производителю, в отличие от первобытного охотника-собирателя, требовалось мыслить масштабом месяцев и годов, а не часов и дней. Расширявшиеся границы прошлого и будущего постепенно делались предметом осмысления.

С тех пор во всех культурах мира утвердились, так или иначе переплетаясь, три архетипа исторического времени. Первый представлен образом наклонной линии с золотым веком в ретроспективе: «Чего не портит пагубный бег времён? // Ведь хуже дедов наши родители, // Мы хуже их, а наши будут // Дети и внуки еще порочней» [Квинт 1970, с.140]. Второй – горизонтальная линия монотонно следующих друг за другом событий: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: “Смотри, вот это новое”; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1: 9-10).

Наконец, третий архетип – одна (пифагорейская эра) или несколько вложенных окружностей различного, иногда невообразимого размера. Например, в индийской мифологии сутки Шивы складывались из «человеческих суток», годичных циклов и «кальп». По расчётам аль-Бируни, каждая кальпа состояла из 10-значного числа лет, а максимальный цикл – из 56-значного числа кальп. Однако индийцы не утруждали себя арифметическими построениями, главным для них было наличие замкнутых циклов1.

Всегда полезно поискать примеры, выбивающиеся из общего контекста. Прорывами к эволюционному мировоззрению выглядят некоторые фрагменты в текстах Гераклита, Демокрита, Анаксагора, Эмпедокла, Эпикура и Лукреция. Однако при более полном прочтении видно, что они сочетаются с указаниями на неизбежность обратных фаз деградации или на грядущее разрушение земли и неба. В ряде политических документов эллинизированного Востока («Сивиллины книги») обещание всеобщего братства после падения ненавистного Рима использовано как пропагандистский инструмент [Грант 2002]. В ближневосточных религиях, начиная с Заратуштры, у иудейских и раннехристианских богословов происходит частичное «распрямление» временнóго цикла. В действительности, однако, как отмечал А.Я. Гуревич [1984, с.21], изменилось только конкретное понимание циклизма. Например, христианство приписало истории опорные точки (сотворение мира – изгнание из рая – Великий потоп – пришествие и смерть Христа – возвращение Мессии и Страшный Суд); «но та же самая история, взятая в целом, в рамках, образуемых сотворением мира и концом его, представляет собой завершённый цикл: человек и мир возвращаются к Творцу, время возвращается в вечность».

Оригинальную версию циклического архетипа предложили мыслители Возрождения, начертавшие направление дальнейшего развития – от тысячелетней тьмы к светлому миру античности. Но в некоторых версиях гуманистической «ереси» уже пробиваются ростки будущего хроновосприятия. Рассуждения гуманистов вдохновлены занесёнными ранее в Европу идеями арабских философов – зиндиков (безбожников) и дахритов (материалистов) [Сагатеев 2009], и они подчас читаются как смелые антирелигиозные памфлеты. Так, в середине XV века Дж. Манетти доказывал, что человек призван сделать «мир и его красоты, созданные всемогущим Богом, …значительно более прекрасными и изящными и с гораздо большим вкусом» (цит. по [Средневековая… 1994, с.63]).

Отвлекаясь от замечательных прецедентов и используя терминологию М. Мид [1988], можно сказать, что до XVII-XVIII веков все культуры в мире носили «постфигуративный» характер. Они более или менее отчётливо ориентированы на воспроизводство традиционных знаний, ценностей и норм поведения и на пресечение новизны. При всём многообразии мифологических представлений, общим для них оставалась устремлённость сознания в прошлое с опорой на сакрализованные образы предков в форме тотемов или небесного пантеона2. Такое мировоззрение концентрированно воплотилось в монотеистических культурах Ближнего Востока и Европы, где Бог мыслился как «Сверхпредок», «Отец всех отцов» – не только Демиург, но также Эталон и непререкаемый Арбитр.