Некриминальная загадка - [5]

– Нет. Евгения Маратовна, я видел его документы и бумаги фирмы…

Директор вложила оба контракта в пластиковую папку и медленно отодвинула к краю стола в сторону референта. Сотрудники непонимающе молчали. Евгения Маратовна нажала на рычаг поворотного устройства кресла и слегка переменила позу – платье тоже слегка разъехалось, высвободив ногу выше колена.

– Евгения Маратовна, за алюминий мы заводу даем рубли, а Мишель Кох расплачивается долларами, – сказал замдиректора по финансам.

– Восемьсот тысяч долларов прибыли, – робко подтвердил бухгалтер.

– А что будет, если мы купим алюминий, а Кох его не возьмет? – спросила Евгения Маратовна. – Забыли, как мы приобрели фигурные флаконы для одной фирмы, а она их не взяла? Арбитраж, суды…

– Но я даже видел его бизнес-план, – возразил юрист.

– Какой же смысл заказать товар и не брать? – удивился референт, в свежей голове которого не укладывались действия фирмача.

– Смысл? Под этот контракт получить в банке кредит, который, кстати, без бизнес-плана не дадут, – объяснила Евгения Маратовна посуровевшим тоном, означавшим, что разговор на эту тему бесполезен.

Референт от удивления или от застрявшего вопроса приоткрыл рот, коммерческий директор бесшумно барабанил пальцами по столешнице, системный администратор достал расческу и держал ее в руке, юрист протяжно вздохнул, замдиректора по финансам глубокомысленно воззрился на компьютер, главный бухгалтер нервно поправляла седеющую кудряшку, начальник охраны сквозь стекло рассматривал ноги директора.

– Господа, эти контракты я не подпишу.

5

У Геннадия Федоровича появилось тайное и навязчивое состояние: перебирать в памяти людей, с кем бывали нелицеприятные встречи. Учителя, родители, соседи, начальство… А ученики старших классов? Он решил остановиться только на тех стычках, которые могли вызвать стойкую злобу. Но эта стойкость зависела от психики человека: один оскорбление проглотит, другой от замечания впадет в депрессию.

Директор школы крутил баранку своего «жигуленка». Ездил он аккуратно и все-таки чуть было не задел девицу, перебегавшую улицу, – ее размашистые одежды хлестнули по фаре.

Размашистые одежды… Память всколыхнулась, как закипавшая вода…

В прошлом году он вызвал к себе учительницу химии, молодую и энергично-модную. На ее худенькое тело была надета рубашка такого огромного размера, что даже закатанные рукава и вязаный пуловер не стягивали ткани: в эту рубашку влезла бы еще и учительница физики.

– Оксана Романовна, как называется этот стиль?

– Осуждаете?

– Ну что вы… Я как директор современной школы хочу быть в курсе современной моды.

– Это направление «оверсайз», все суперогромное.

Геннадий Федорович замешкался не из-за направления «оверсайз», а из-за того вопроса, который надо было задать. Пустяк, но группа старшеклассников, хихикая и перемигиваясь, этот вопрос задала ему, директору.

– Оксана Романовна, кто такой Петр Безушин?

– Представления не имею.

– Вы назвали ученика Петром Безушиным.

– A-а, из «Войны и мира».

– Там Пьер Безухов.

– Я не читала «Войны и мира».

– Как?

– Да вот так. Геннадий Федорович, я учитель химии, а не литературы.

Она дернула плечиком, отчего ему показалось, что девушка сейчас исчезнет, завернувшись в свою безразмерную рубашку. Сперва директор хотел прочитать ей краткое нравоучение о литературе, Льве Толстом и русском интеллигенте. Но лицо девушки показалось ему настолько первозданным, что вряд ли какая-либо мысль осядет на него. И директор приказал, как в армии:

– Немедленно прочесть «Войну и мир»!

– Она толще гамбургера.

– Ну и что? – не понял он.

– Вы знаете, какая у меня зарплата? За эти деньги еще читать непрофильные толстые романы?..

Директор освободился от нее: говорили, что, увольняясь, химичка заочно обозвала его козлом и коммунякой. Реальная кандидатка на роль злобной мстительницы. Да разве она одна? А та мама, дочку которой он отчислил за продажу в школе наркоты; а тот папа, который пришел на родительское собрание пьяным и пришлось его выставлять?..

Геннадий Федорович вдруг осознал, что не едет, а стоит у поребрика с выключенным двигателем. Человеческий мозг гениален: пока одна его часть искала подозреваемых, вторая от греха подальше отогнала «жигуленка» к обочине.

Директор включил зажигание. Молоденькая мама с запеленутым младенцем, видимо, решила, что он подрабатывает извозом:

– Не подбросите меня до поликлиники?

– Только до школы, но там вам останется один квартал.

Женщина села на заднее сиденье. Какая там женщина – девчонка. У детей – дети. Геннадий Федорович жалел этих ранних женщин. Большинство из них родили случайно от случайных партнеров, материально не обеспечены, воспитывать не умеют, специальности не получили… Он хотел ее расспросить, но мамаша гукала младенцу, что-то ему бормотала и шуршала тряпками. Видимо, перепеленовывала.

Через десять минут машина остановилась у школы. Геннадий Федорович заглушил мотор, вышел и открыл заднюю дверцу, чтобы помочь юной мамаше. И отпрянул, словно его ударили…

Из машины сперва показалась длинная бесконечно-голая нога – почти до трусиков. Затем на землю стала вторая нога – бесконечно-обнаженная до тех же трусиков. И уж потом явилась девушка: рыжие волосы, черные глаза, красные губы и улыбка, обаятельная, как у киноактрисы. Она поправила объемистую сумку, висевшую на плече, одернула юбочку, сшитую из каких-то желтых лепестков и поцеловала его в щеку так звонко, что ее чмок отскочил от асфальта: