Некрасов - [57]

И еще сохранилась записочка, в которой Виктора Павловича приглашают на обед с оговоркой, что среди гостей будет все тот же Александр Лукич, «коего мы так привыкли уважать» (!).

Заботясь о журнале, отдавая ему все силы, Некрасов тем самым заботился о русской литературе. Он хорошо понимал это. Он умел находить и открывать.

Летом 1852 года в редакцию пришел с Кавказа толстый пакет от неизвестного лица. Не очень разборчивая, хотя и перебеленная писарем, рукопись была подписана буквами Л. Н. Ознакомившись с нею, Некрасов тут же написал ответ в станицу Старогладковскую: «Милостивый государь! Я прочел Вашу рукопись («Детство»). Она имеет в себе настолько интереса, что я ее напечатаю… Прошу Вас прислать мне продолжение. И роман Ваш, и талант меня заинтересовали. Еще я посоветовал бы Вам не прикрываться буквами, а начать печататься прямо с своей фамилией, если только Вы не случайный гость в литературе» (август 1852 года).

Так началась писательская жизнь двадцатичетырехлетнего кавказского офицера графа Льва Николаевича Толстого. Некрасов был первым, кто указал на его талант и одобрил его «направление» — в ту пору, когда тот еще мучительно сомневался в своем призвании. Получив еще несколько писем от редактора «Современника», Толстой заметил в своем дневнике, что эти письма поднимают его дух и поощряют к продолжению занятий.

В течение нескольких лет, пока кавказский офицер становился постоянным автором «Современника», Некрасов поддерживал с ним переписку и был его единственным литературным советчиком. 2 сентября 1855 года он писал Толстому: «…Может быть, Вам предстоит широкое поприще. Вы начинаете так, что заставляете самых осмотрительных людей заноситься в надеждах очень далеко».

Несколько раньше Некрасов задумал напечатать в журнале цикл критических статей под общим названием «Русские второстепенные поэты». Его цель была в том, чтобы привлечь внимание к отечественной поэзии и доказать, что даже в эпоху всеобщего равнодушия к стихам существуют поэтические таланты, не замеченные или забытые читающей публикой.

Первую статью Некрасов написал сам (1850). Он обнаружил в пушкинском «Современнике» 30-х годов стихи Ф. И. Тютчева, подписанные буквами Ф. Т. Увидев, что они несут на себе «печать истинного и прекрасного таланта, …исполненного мысли и неподдельного чувства», Некрасов дал им самую высокую оценку, а некоторые смело поставил в один ряд с пушкинскими стихами. Несмотря на заглавие, он решительно отнес «талант г. Ф. Т-ва» к первоклассным поэтическим талантам.

А позднее сам жалел (и говорил об этом сестре), что напрасно назвал статью «Второстепенные…» — талант, как брильянт, не может быть второстепенным, вся разница в величине, — сетовал сам на себя Некрасов.

В текст своей статьи Некрасов включил двадцать четыре лучших тютчевских стихотворения и, кроме того, дал читателям библиографическую справку — указал, в каких номерах старого «Современника» помещены впервые эти стихи, с тех пор не перепечатывавшиеся.

Таким образом, Некрасов воскресил забытые, но прекрасные строки и вернул отечественной литературе одного из ее великих лириков. Заслуга немалая.

Среди трудов и забот Некрасов, как «отчаянный театрал», не забывал своего любимого Александрийского театра, где когда-то ставились его водевили.

14 октября 1849 года он сидел в креслах Александринки и смотрел спектакль, выходящий, по его словам, из ряда обыкновенных: это был бенефис одного из любимцев московской и петербургской публики — Михаила Семеновича Щепкина, который был добрым знакомым Некрасова. А давали в этот вечер новую комедию — «Холостяк» Тургенева, автора, к которому Некрасов также не мог быть равнодушен. И потому всего через две недели, в ноябрьской книжке журнала уже появился некрасовский отзыв об этом спектакле.

Рецензент не забыл представить Тургенева как сотрудника «Современника», автора «Записок охотника», в которых резко определился его талант. Он поговорил о нем и как о драматурге, указал недостатки пьесы и спектакля. Но еще интереснее в его отзыве были мысли о русской комедии, которой все еще недоставало в театральном репертуаре. Некрасов отмечает несомненный интерес к ней и публики, и самих актеров. В партере и коридорах после окончания пьесы можно было слышать жаркие толки о новом спектакле, споры, каких, по мнению рецензента, не услышишь после десятка самых эффектных французских водевилей.

Актерам тоже давно приелись пустопорожние фарсы, и потому они серьезно и с уважением отнеслись к тургеневской комедии. И вот вывод: «Явись настоящая русская комедия — и не увидишь, как полетят со сцены, чтобы уже никогда не возвратиться, жалкие переделки и подражания, бесцветные и безличные, натянутые фарсы и т. п.».

Так ратовал Некрасов за создание отечественного репертуара.

И еще есть заслуга у Некрасова-журналиста. В поисках публицистических жанров, которые могли бы заменить литературную критику, почти исчезнувшую в эти годы (по причине цензурных притеснений), он изобрел форму свободного очерка или фельетона, позволявшую коснуться разнообразных тем и вопросов. В том числе и таких, какие обсуждать в иной манере было бы трудно.