Некрасов - [30]

В небольшой и, казалось бы, непритязательной заметке («анекдоте») Некрасов точно указал уязвимые стороны лидеров славянофильства — их оторванность от народа, чисто внешнее представление о национальных особенностях. Тем самым Некрасов поддержал борьбу Белинского против славянофилов.

Особенно досталось в альманахе Булгарину. Некрасов напечатал здесь эпиграмму «Он у нас осьмое чудо», в которой, между прочим, были такие строки:

…Он с французом — за француза,

С поляком — он сам поляк,

Он с татарином — татарин,

Он с евреем — сам еврей,

Он с лакеем — важный барин,

С важным барином — лакей.

Кто же он?. .

. . . . . . . . . .

Что же скрывается за этими точками? Позднейшее предание расшифровывало их по-разному. Сохранилось несколько вариантов окончания эпиграммы. В архиве Пушкинского дома есть экземпляр сборника «Первое апреля», на полях которого историк литературы П. А. Ефремов (очевидно, со слов современников) записал такой, например, вариант:

Кто же он? Подлец Булгарин

Венедиктович Фаддей.

После выхода альманаха «Первое апреля» Нестор Кукольник напечатал в своем журнале «Иллюстрация» злую рецензию, в которой назвал альманах «книгой для лакейских». Белинский же немедленно откликнулся на появление альманаха рецензией в «Отечественных записках», где полностью привел некрасовские рассказы о Шевыреве и Погодине, анекдот о славянофиле, процитировал эпиграмму на Булгарина.

Этот прием рецензента не остался незамеченным: Вскоре после, выхода апрельской книжки журнала председатель Московского цензурного комитета Голохвастов с возмущением писал «по начальству»: «Журнал постарался напечатать в 4000 своих экземплярах выдержки из этого альманаха и среди прочих пасквиль на Шевырева, пасквиль на Погодина и оскорбительного содержания стихи на Булгарина».

* * *

Одновременно с «Первым апреля» Некрасов, невзирая на цензурные гонения, при участии Белинского деятельно готовил другой альманах, на этот раз большой и серьезный; он получил скромное название «Петербургский сборник». Некрасов возлагал на него большие надежды. Он решил привлечь к делу лучших тогдашних литераторов.

Заручившись обещаниями нескольких авторов и даже получив часть рукописей, Некрасов начал размышлять о том, как лучше всего преодолеть цензурные трудности. Эта сторона дела требовала немало усилий — терпения, настойчивости.

Некрасов решил обратиться за помощью к профессору А. В. Никитенко. 7 июня 1845 года он отправил ему следующее письмо: «Милостивый государь Александр Васильевич! К 1846 году я собираю альманах, в котором примут участие Панаев, Белинский, А. Майков, Тургенев, Огарев и другие. Вы ко мне добры, и это дает мне смелость просить Вас взять на себя цензуру этого альманаха. К тем статьям, которые уже у Вас, препровождаю поэму Тургенева «Помещик» и роман г. Достоевского «Бедные люди» (роман — чрезвычайно замечательный, как Вы увидите, прочитав эту рукопись). Покорнейше Вас прошу просмотреть эти рукописи (хоть к сентябрю месяцу, ради бога!) и отдать Белинскому…»

Такую просьбу — взять на себя цензуру будущего альманаха — Некрасов, надо думать, не случайно обратил к профессору Петербургского университета, доктору философии и литератору Никитенко: он отлично знал, что тот пользуется авторитетом в цензурном ведомстве и в то же время имеет репутацию человека либеральных взглядов, трезвого и осмотрительного.

Не ограничившись этим, дальновидный Некрасов решил привлечь Никитенко к прямому участию в сборнике: предложил ему поместить в альманахе статью учено-литературного характера, и Никитенко заинтересовался таким предложением.

Некрасов продолжал собирать рукописи. Он приготовил для альманаха несколько своих стихотворений, заручился согласием Белинского дать большую статью о современной литературе, разослал письма многим писателям, приглашая их выступить на страницах сборника. Вот отрывки из немногих сохранившихся писем Некрасова этого времени:

Н. X. Кетчеру (в Москву): «…Скажи ему [Герцену], чтоб он привез или прислал статью «Ум хорошо, а два лучше», адресуя на Белинского, и поскорей кончал другую начатую статью».

Ему же: «Кетчер, здравствуй!.. Пришли, пожалуйста, стихотворения Огарева, какие у тебя есть, — я напечатаю лучшее, посоветовавшись с Белинским; да только пришли тотчас по получении этого письма».

В. Ф. Одоевскому: «…Если повесть Ваша готова, то потрудитесь прислать ее с сим подателем или известить меня, когда за ней явиться».

Тогда же, в разгар подготовки сборника, Некрасов отправился в Москву; из Москвы он ездил к Герцену, в подмосковное имение Соколово, где договорился с ним относительно статьи для сборника. Участием Герцена Некрасов особенно дорожил.

Для нового издания был приобретен роман молодого автора, никому еще не известного и не напечатавшего ни строчки. Опубликование этого романа Некрасов справедливо считал своей заслугой, ибо вместе с ним в литературу вошел новый большой писатель. Речь идет о Федоре Достоевском и о «Бедных людях».

Вот как это случилось.

Однажды Григорович, зная о подготовке альманаха, принес Некрасову рукопись от своего знакомого, который не имел литературных связей и не знал, что делать с только что законченным романом. Решили прочесть несколько страниц «на пробу», но увлеклись и, не отрываясь, просидели всю ночь, пока не прочли всю рукопись.