Неизвестный Линкольн - [27]

Одна из истеричных сцен жены продолжалась так долго, что даже Линкольн, «без злости к кому-либо и милосердием ко всем», вышел из себя: взял ее за руку, потащил к выходу и приставив к двери сказал: «Ты разрушила мою жизнь и превратила этот дом в настоящий ад. Будь ты проклята, пошла вон!»

12

Если бы Линкольн женился на Энн Рутледж, то, вероятнее всего, он был бы счастлив, но не стал президентом. сам он мыслил и действовал медлительно, а Энн была не из тех, кто мог заставить его рваться к политическим высотам. Мэри же, с неумирающим стремлением пожить в Белом доме, вышла замуж за Линкольна только тогда, когда он был выдвинут в Конгресс от партии вигов. Политическая борьба за место в конгресс оказалась жесткой. Насколько бы это ни звучало странным, Линкольн был обвинен в язычестве и в связях с аристократией и богатыми слоями общества: его политические противники ссылались на то, что он не принадлежал ни к одной церкви и породнился узами брака с влиятельными семьями Тоддов и Эдвардсов. Несмотря на нелепость обвинений, Линкольн все же понимал, что это вполне реальная угроза его политической карьере, и решил ответить на это: «С тех пор как я переехал в Спрингфилд, лишь один из моих родственников навестил меня, да и тот, не успев уехать из городка, был пойман на воровстве из ювелирного магазина. И если из этого следует, что я — представитель гордой фамилии аристократов, то, конечно же, я принимаю обвинения».

Ответ, конечно, звучал убедительно, на этих выборах Линкольн потерпел поражение, и это была первая неудача в его политической карьере. Через два года его снова выдвинули, и на этот раз он победил. Мэри Линкольн была просто в восторге. Подумав, что его политический триумф только начинается, она немедленно заказала вечернее платье и стала усердно совершенствовать свой французский. И как только ее муж оказался в Капитолии, она стала озаглавливать свои письма «К достопочтенному А. Линкольну», хотя вскоре отказалась от этой мысли.

Мэри очень хотела жить в Вашингтоне и мечтала о высоком социальном статусе, который, как она думала, непременно ждет ее. Но, оказавшись на Востоке, она, мягко говоря, увидела не то, что ожидала. Линкольн был настолько нищим, что, до получения первого зарплатного чека от правительства, был вынужден занять деньги у Стивена А. Дугласа для своих повседневных расходов. Так что мистеру и миссис Линкольн пришлось остановиться в гостевом доме миссис Спригс, на переулке Дафа Грина. Улица была абсолютно необустроенной, с тротуарами из грубых камней, а дом и вовсе без водопровода, с мрачными комнатами. В задней части дома у миссис Спригс был небольшой земельный участок с маленьким садом и курятником, и ее младшему сыну приходилось палкой и громкими криками периодически разгонять соседских свиней, которые прибегали лакомиться овощами. Вдобавок ко всему в те времена в Вашингтоне даже не убирали мусор, и миссис Спригс выбрасывала остатки пищи прямо на улицу, чтобы их хотя бы съедали коровы, свиньи и утки, бродящие около дома. Одним словом, местечко было не из приятных. И как можно было догадаться из сказанного, двери в высшее общество Вашингтона миссис Линкольн нашла наглухо запертыми перед собой. Ее проигнорировали и оставили одну в мрачных стенах гостевого дома с ее избалованными детьми и головной болью, заработанной от постоянных криков мальчишки, выгоняющего свиней. Но даже все это разочарование было пустяком по сравнению с надвигающейся политической катастрофой: когда Линкольн оказался в Конгрессе, страна уже почти год вела войну против Мексики, постыдную агрессорскую войну, которую умышленно навязали сторонники рабства с целью оккупировать как можно больше земель, где процветали бы плантации и, соответственно, смогли бы избираться поддерживающие их сенаторы. В этой войне Америка достигла двух целей: заставила Мексику отказаться от всех своих претензий на Техас, который до недавних времен входил в ее состав, и вдобавок незаконно лишила Мексику половины ее территорий, которые впоследствии разделили на штаты Нью-Мексико, Аризона, Невада и Калифорния. Позже генерал Гранд скажет, что это была одна из самых позорных войн и что он никогда не простит себе участие в ней. Значительная часть американских солдат взбунтовалась и перешли на сторону противника, у мексиканцев был даже знаменитый батальон Святой Анны, полностью состоявший из американских дезертиров.

В Конгрессе Линкольн сделал то, что многие виги уже делали до него: обвинил президента в «провоцировании подлой и безнравственной войны грабежа и убийств» и объявил на всю страну, что Бог забыл о защите слабых и немощных и позволил грозной банде убийц и адских демонов резать женщин и детей, превратив праведную землю в пустыню. На все эти обвинения в Капитолии не обратили никакого внимания, поскольку автор был не очень известен. Но в Спрингфилде это подняло настоящую бурю: штат Иллинойс послал на эту войну шесть тысяч солдат, как они сами были убеждены, воевать за высокие ценности свободы. А теперь представитель штата в Конгрессе объявил этих же солдат «демонами из ада», называя их убийцами. Возбужденное общество не без помощи провокаторов начало проводить публичные собрания, где Линкольна обзывали полным трусом, неудачником, гориллой и даже вторым Бенедиктом Арнольдом. От митинга к митингу страсти еще больше накалились. Люди говорили, что они никогда еще не знали такого позора, и ни один из храбрых и честных жителей Иллинойса не может такое терпеть. Ненависть к Линкольну выросла настолько, что напоминала о себе еще очень долго: во время первой президентской кампании, через тринадцать лет после этих событий, ему в лицо опять бросили те же обвинения. Позже про эти события он скажет: «Я совершил политический суицид».