Неизвестный Андропов - [144]

Андропов решал в 1983 году не только общие военнополитические проблемы. Он лично осваивал новые формы управления ракетно-ядерным комплексом страны. Именно при нем появился тот «ядерный чемоданчик», о котором и сегодня так много говорят и в России, и в США, рассматривая его едва ли не как главный символ власти президента. По свидетельству бывшего работника Генштаба СССР Роберта Быкова, при Брежневе пресловутого «чемоданчика» еще не было. Был красный телефон, стоявший в кабинете Генерального секретаря ЦК КПСС под прозрачным колпаком. Второй такой же телефон имелся на Центральном командном пункте в здании Генштаба. Брежнев вскоре забыл о назначении стоявшего у него в кабинете красного телефона и однажды поднял трубку. На ЦКП в Генштабе раздался звонок. Дежурный генерал поднял трубку и доложил: «Дежурный генерал-полковник В. слушает». Брежнев удивился: «Что-то я не помню такого генерал-полковника. А где вы находитесь и какие задачи выполняете?» Получив объяснения, генсек сказал: «А то я смотрю, какой-то новый телефон поставили. Для чего — не пойму. Ну спасибо, до свидания!» Когда в Генеральном штабе проводились тренировки, т. е. имитации ракетно-ядерного нападения на СССР, больного Брежнева уже не беспокоили. Знаменитый «ядерный чемоданчик» появился в 1983 году, и Андропов был первым лидером страны, который не только освоил его, но и успешно участвовал в тренировках. Он быстро изучил все команды и молниеносно принимал решения. Разумеется, Советский Союз победоносно завершал все эти «войны»[286].

Осенью 1983 года проблема ракет «Першинг-2» перешла в сферу практического осуществления. Началась подготовка по установке этих ракет в Западной Европе. Давая в конце октября интервью газете «Правда», Андропов заявил, что появление в Западной Европе американских ракет сделает невозможным продолжение ведущихся в Женеве переговоров, эти переговоры могут быть продолжены только в том случае, если США воздержатся от фактического размещения ракет.

Это заявление Андропова не произвело, однако, должного впечатления на США и страны НАТО в Европе и не изменило их решения приступить в конце ноября к установке ракет. В советской печати было опубликовано новое заявление, в котором говорилось, что «тщательно взвесив все стороны создавшейся обстановки, советское руководство приняло следующее решение: «Первое…Советский Союз считает невозможным свое дальнейшее участие в этих переговорах (по ограничению ядерных вооружений в Европе). Второе…Отменяется мораторий на развертывание советских ядерных средств средней дальности в европейской части СССР. Третье. По согласованию с правительствами ГДР и ЧССР будут ускорены… подготовительные работы по размещению на территории этих стран оперативно-тактических ракет повышенной дальности. Четвертое…Соответствующие советские средства будут развертываться в океанах и морях»[287].

Советский Союз не ответил на некоторые примирительные жесты и более умеренные заявления Р. Рейгана, объявив это предвыборной риторикой. Стало очевидно, что советское руководство утратило желание вести какие-либо переговоры с американской администрацией. 1984 год был для США годом выборов президента, и советские лидеры давали понять, что они будут дожидаться их результатов, сократив до минимума все контакты с Соединенными Штатами. Не исключено, что Андропов рассчитывал таким образом повлиять на исход выборов в США, как это пытался сделать Хрущев в 1960 году. Впрочем, получаемая Андроповым совокупная информация о шансах кандидатов не оставляла никаких сомнений в победе Рональда Рейгана.

Другие проблемы

Внешнеполитическая деятельность советского руководства не ограничивалась в 1983 году вопросом об американских «евроракетах». И Андропов, и Громыко несколько раз высказывали пожелание об улучшении отношений между СССР и КНР. С конца 60-х годов Советский Союз создал на Востоке — на советско-китайской границе — очень дорогую военную инфраструктуру: здесь размещались десятки дивизий и вооружения всех типов. Если ее создание обошлось нам в 200–300 миллиардов рублей, то и поддержание требовало десятков миллиардов рублей, которых так не хватало мирной экономике. Все видели, что Китай и его внешняя политика меняются, с приходом нового руководства США, и вопрос о возможном военно-политическом союзе между КНР и США уже не стоит. Однако для реального улучшения отношений с Китаем было необходимо предпринять ряд крупных политических акций, в частности повести дело к прекращению нашего участия в гражданской войне в Афганистане.

К таким крупным изменениям в советской внешней политике Ю. В. Андропов не был готов, хотя уже в 1983 году было ясно, что вступление советских войск в Афганистан основывалось на многих неправильных оценках. Война в этой стране зашла в тупик, и участие в ней Советской армии («иноверцев») ухудшало ситуацию. Неудивительно, что сближение между СССР и КНР хотя и началось, но происходило очень медленно, ограничиваясь главным образом сферой спорта, культуры и небольшим приростом торгового оборота.

Здоровье не позволяло Юрию Владимировичу планировать визиты в другие страны. Даже его встречи с канцлером Г. Колем в Москве почти не показывали по советскому телевидению. Лишь на фотографиях, помещенных в немецких журналах «Шпигель» и «Штерн», можно было увидеть, что даже внутри Кремля Андропову трудно было переходить из одного помещения в другое. Но для визитов в другие страны формировались представительные правительственные делегации, как правило, во главе с Председателем Совета Министров СССР Н. А. Тихоновым или А. А. Громыко, который, оставаясь министром иностранных дел СССР, был также назначен одним из первых заместителей Председателя Совета Министров СССР. Это назначение вызвало тогда немало кривотолков среди западных комментаторов.