Неизвестные мгновенья их славы - [49]

Я удивленно покачала головой: «Так просто… Как в скифском племени». Николай Федорович смущенно улыбнулся: « Никогда не умел ухаживать за женщинами… А вот тут просто выпал шанс. Души в ней не чаю. Дочка у нас маленькая. Правда, живем тесновато…»

Третий звонок поторопил нас в зал. Спектакль поражал всем: игрой артистов, декорациями, огромными размерами сцены. Каждый эпизод зрители награждали аплодисментами. В представлении был занят весь мужской состав труппы. Потряс финал, когда от кулисы до кулисы в четком строю, в парадной белой форме стояли моряки. Зал ревел от восторга.

Мы с Королевым вышли в боковую дверь и направились за кулисы. Боря Зубов все подготовил. Артисты не разбежались по гримеркам, а ждали гостя, торжественно построившись в два плотных ряда. Королев вошел и от неожиданности замер. Боря махнул рукой и ребята, отдавая честь, как гаркнули: «Здравия желаем, товарищ Абсолютный чемпион Советского Союза!» Николай Фёдорович развел руками, а все артисты обступили его, жмут обе его огромные ладони, он их хвалит.

Из своей гримерки выходит Андрей Попов. Он двухметрового роста, широченный в плечах. Королев исчезает в его объятьях. Андрей приглашает гостя в свои «апартаменты» и нас с Борей тоже. Ведь мы — друзья, сейчас будем договариваться о встрече. Я удивилась, как эти два разных по характеру, по своим занятиям человека с такой искренностью, сердечностью потянулись друг к другу. Все складывалось отлично. Завтра понедельник, в театре выходной и Королев никуда не летит, не едет. Назначаем встречу у нас днем. И больше никаких гостей.

Надо сказать, что в нашем доме появился новый жилец — огромный черный терьер Сократ. Мы его взяли в военном питомнике служебных собак трехмесячным щенком. Порода очень сложная. Далеко не каждого, кто переступал наш порог, он встречал миролюбиво. Андрея Попова Сократ знал хорошо, ластился к нему, а как он примет Королева? Тот по своему правилу всегда приходил немного заранее. Звонит. Осторожно открываем дверь, придерживаем Сократа. Королев свободно входит, приветливо смотрит на зверя, он — на незнакомого человека и… подает ему увесистую мохнатую лапу, кладет на протянутую знаменитую боксерскую ладонь. «Я с детства очень люблю собак, и они меня тоже» — объясняет наше удивление Николай Федорович. Он в свободном коричневом с начесом свитере, чем-то напоминает средней величины медведя. Усаживаем его в кресло. Попов не заставил себя долго ждать. Опять, встречаясь, охватывают друг друга. Королев смеется: «Андрей Алексеевич, вы мне напомнили встречу со знаменитым финским боксером Хеландером на Рабочей Олимпиаде в Антверпене. 1937-ой год. Мне 20 лет. Я впервые заграницей. Да в какой! Нас встречают с почетом, размещают в гостинице с европейскими удобствами. Утром встал пораньше и отправился в Национальную галерею. Из книг, альбомов я хорошо знал Ван-Дейка, Рубенса, Лейса, а тут они в подлинниках! Хожу по залам ног под собой не чую. Возвращаюсь к отелю, наши ребята большой группой на улице толпятся, собрались на кораблике по каналам покататься, город посмотреть. И тут из дверей выходят несколько человек с финскими флажками на лацканах костюмов. А один такой громадный, головы на две выше остальных, в плечищах косая сажень, ну вот прямо, как вы. У ребят спрашиваю: «Что это за Геркулес такой? Тяжелоатлет?», а они смеются: «Нет, Коля, это и есть твой соперник — Хеландер». Я аж присел. Что же это? На ринг выйдут Гулливер с лилипутом? Сижу на кораблике, по сторонам смотрю, а сам думаю, думаю, как же мне быть? И придумал!

Мы трое, особенно Андрей Попов, набросились с удивлением: «Что придумали?!» Королев спокойно: «Мне была нужна только его голова. Нужно вынудить его наклониться. Для этого я пригибаюсь, он склоняется ко мне, чтобы нанести сильный удар, я вижу его живот, значит, выше — голова. Бью левым крюком. Есть! Попал точно в подбородок. И все. Бой длился всего одиннадцать секунд!»

Андрей кричит: «Фантастика! Сыграем эту сцену!» Встает в стойку Хеландера. Королев показывает свой знаменитый левый крюк. Попов радостно его обнимает и просит еще что-нибудь рассказать. Берет его ладонь, загибает пальцы в кулак. Качает головой: «Ну, и снаряд!» Рассматривает большой палец. На нем рубец старого шрама. Спрашивает: «А это что? Тоже какой-нибудь случай?» Королев машет рукой. «Это еще на заре моей боксерской юности. Шли очередные соревнования. И от сильного удара лопнула кость фаланги большого пальца. Рука сильно распухла и еле влезала в перчатку. Показываю врачу. Она у нас молоденькая, такая ответственная. Требует непременно наложить шину и загипсовать руку. Я ее упрашиваю не делать этого, на мне, как на собаке, скоро заживет. Уговорил. Она залепила ранку пластырем. А мне еще драться с тремя соперниками. Терплю боль, но бьюсь. И побеждаю! Врач удивляется, почему рука пухнет, а рана не затягивается. Думает, что я какой-нибудь так себе запасной игрок. Выхожу в финал. Приглашаю врача «поболеть» за нашу команду. Она приходит и видит, что ее пациент выходит на ринг. Матч для меня был очень тяжёлым. Выкладываюсь весь, бью больной рукой. Нокаут. Кость пальца разламывается пополам. Но молодой был. Срослась.