Неизвестные мгновенья их славы - [43]

(Аплодисменты. Чей-то голос:)

— Николай Федорович, расскажите какой-нибудь интересный эпизод из вашей боксерской жизни.

Королев: Эпизо-о-о-д… Господи… их так много… Уж не знаю… (Пауза). Ну, вот разве этот… 1945-ый год. Совсем недавно кончилась война. Советское правительство обратилось в спорткомитет командировать группу опытных товарищей в Берлин и помочь немецким друзьям организовать работу по физкультуре и спорту. Ну, мы приехали. Берлин весь разбит. Нас расквартировали в одной летной американской части. Вечером их подполковник, которому поручено было нас принять, приглашает в бар для офицерского состава. Приходим… В баре накурено, не продохнёшь. Вижу посреди зала выгорожено нечто вроде ринга. Нам говорят, что для развлечения офицеров из Америки прибыл боксер-профессионал в тяжелом весе, и он предложит показательное выступление. Мы сели за столик, заказали бутылочки с кока-колой. Ждем с интересом, что будет. Появляется боксер. Высокий, красивый, хорошо сложенный. Его встречают аплодисментами и свистом — так у них принято выражать радушный прием. Боксер поднялся на невысокий помост и картинно, как на рекламе, улыбнулся зрителям, помахал обеими руками. Вышел на ринг и его противник. Я сразу же понял, что это не профессионал, а видимо какой-нибудь боксер-любитель из рядовых. Харлампиев нам рассказывал о профессионалах. Говорил, что они прекрасно работают, как точно отлаженная машина, надо только разгадать его схему. Я очень внимательно наблюдаю за ним. И точно! Идеальный механизм! А эти добровольцы… Ну, что они?! За два раунда он нокаутировал троих. Я тихонько шепнул своим товарищам: «Посмотрите… Покажу вам небольшой спектакль».

Сопровождающий нас подполковник подошел к боксеру и что-то ему сказал. А тот… Улыбка до ушей… «Russian! Very, very good!» Я быстро разделся. Вышел на помост, пожали крепко руки и я начал свое представление. Играю неумеху: то оступлюсь, то покачнусь, стараюсь увернуться от его мощных ударов. Вроде бы случайно продержался два раунда. Мой противник сначала принял меня снисходительно, играл словно кошка с мышью. Потом чувствую, что я его начинаю злить. В третьем раунде он входит в раж и начинает меня лупить. Я нарочно подставляюсь. Противник наносит мне сильный удар, открывается. А мне того и надо! Бью своим коронным вразрез левой и сразу добавляю правой. Все! Профессионал в нокауте. Что было в зале!!! Ор, свист… Я поднял соперника, пожал ему руку, похлопал по плечу.

Наш сопровождающий громко назвал мою фамилию. Профессионал смешно таращил на меня глаза и все повторял: «О! Russian champion!» А летчики бросились ко мне за автографами».

(На пленке слышны наши громкие аплодисменты).

В то время, когда мы слушали рассказ Королева, обратили внимание, что Сергей Владимирович поглядывает на часы. Значит, ему и гостю пора в студию на запись. Молодые артисты, которые были с нами, подали Николаю Федоровичу листок со своими фамилиями, телефонами и театрами: МХАТ, Ленком, театр Советской Армии, театр на Малой Бронной. От Сергея Штейна мы знали, что Королев театрал.

Пока Николай Федорович вспоминает у микрофона «Юности» о военных годах, я поведаю читателю о том, чего он не знал тогда, а может быть и не узнал никогда о своем друге Николае Штейне.

Как написал Пушкин

Первым и бесценным другом хранил Пушкин в своем сердце лицейского товарища Ивана Пущина. Именно так относился и Коля Королев, скупой на возвышенные эпитеты, к Николаю Штейну. Паренек из рабочей семьи, Королев знал, что на такого друга всегда можно положиться во всем. Только он недоумевал, откуда в молодом человеке, который старше лишь на три года, столько благородства, культуры, знаний во многих областях науки и искусства. Спрашивал его, конечно, но друг смущенно улыбался и молчал.

Так кто же такой Николай Штейн? Его предок — барон Генрих Фридрих Карл фон унд цум Штейн принадлежал к роду державных государей германо-римской империи, видный прусский государственный деятель, яркий антибонапартист.

Преследуемый Наполеоном вынужден был покинуть родину. Александр 1 пригласил его в Петербург, где барон фон Штейн быстро завоевал доверие русского императора, став его другом и советчиком. В 1812-ом году он вернулся в Пруссию вместе с гнавшими Наполеона из России нашими войсками и по указанию царя принял временное управление Восточной Пруссией. На Венском конгрессе представлял интересы России. В истории дружеских связей между русским и немецким народами Генрих Штейн сыграл очень важную роль. Памятник ему стоит и сейчас перед зданием Берлинского парламента.

Живя в России, Штейн и его большая семья очень полюбили нашу страну. Кто-то из его близких родственников женились, вышли замуж за наших соотечественников, остались в Петербурге, в Москве, приняли православие. Мужчины, как правило, выбирали военную карьеру, верой и правдой служили защите Отечества, ставшего им родным.

Отец Николая и Сергея Штейнов Владимир Николаевич служил в кавалерийском полку, командовал эскадроном. Однако, женившись на Ксении Александровне Малаховой — девушке из знатного дворянского рода, окончившей с серебряной медалью Санкт-Петербургскую Екатерининскую женскую гимназию, он вышел в отставку, успешно начал статскую карьеру. Был вице-губернатором города Могилева, а в начале 1917-го года Николай I, с которым он был хорошо знаком, назначает его воронежским вице-губернатором. Дальнейшие свершившиеся события в России, лишают его всех должностей и званий, но будучи высокообразованным человеком, Владимир Николаевич находит возможность своим трудом прокормить растущую семью.