Неизданный Федор Сологуб - [18]

Но в голосочках шелестинных

Услышу радостную весть,

Что леший нас не потревожит,

Яга с кикиморою спят,

И баламут прийти не может

Туда, где чудики сидят.

29 июля 1903

133

Я к тебе головою приник,

Неподвижная злая стена,

И печальные речи твердит мой язык, —

И была холодна и темна.

Ты не знала меня, да и знать не могла,

И молчала ты вся, от угла до угла.

13 мая 1905

134 [38]

Не один я в тесной келье, —

Ты ко мне на новоселье

В час полуночный пришла,

Улыбнулась и склонилась

На кровать, где ты томилась,

Где безмолвно умерла.

Полежу с тобою рядом,

Налюбуюсь мертвым взглядом,

Руку мертвую возьму.

Тонкий локоть крепко согнут.

Губы мертвые чуть дрогнут, —

Что шепнешь ты, я пойму.

У меня ли есть отрада, —

Капли сладостного яда

От тебя, моя сестра.

Срок настанет, ты развяжешь

Узел пут моих, и скажешь,

Что пришла и мне пора.

2 октября 1907

135

Есть улыбки, зыбкие, как пляски.

Что же пояс и повязки!

Распахнем одежды, и помчимся так легко!

Мы ликуем, как и прежде,

И в ликующей надежде

Мы умчимся далеко.

10 ноября 1907

136

Не стыдясь людей, она

Пляшет белая да голая.

Скоморохова жена

Быть должна всегда веселая.

Поплясала, — поднесут

Чарку крепкой, сладкой водочки,

Покататься повезут

По реке на легкой лодочке.

Станет жарко, так в реке

Знай купайся, сколько хочется,

Знай плещися налегке, —

Юбки нет, так не замочится.

11 января 1910

137

Ведь вот какое было дело:

    Жил-был в селе осел.

    Работать надоело,

В Москву за сказками пошел.

Там в человека обратился,

    Купил себе пиджак,

    В село он возвратился, —

Ему в селе дивился всяк.

Рассказывал он сказки людям,

    Чтоб глупых забавлять,

    Но мы-то их не будем

В стихах и в прозе повторять.

Ведь и в селе не раз случилось, —

    Как брякнет что спроста,

    Отведать приходилось

То крепкой палки, то кнута.

И правда, что тут удивляться!

    Что было, то и есть.

    Ослу куда деваться?

Ослу ослиная и честь.

2 февраля 1910

138 [39]

За плохое знание урока

Элоизу Абеляр жестоко

Розгами, — не раз уж, — наказал.

Слышал дядя вопли милой девы,

Слышал дядя грозный голос гнева,

И, довольный, руки потирал.

— Элоиза знает очень много,

Только все ж учитель должен строго

К высшим знаньям девушку вести,

Многих юношей она умнее,

Многих мудрых стариков мудрее,

Но к наукам трудны всем пути. —

Ах! каноник глупый! непонятно

Простаку, что деве так приятно

На коленях милого лежать,

Чувствовать карающую руку,

И на возрастающую муку

Воплями свирельно отвечать.

Не поймет каноник, — Абеляра

Так волнует эта ласка-кара,

Так терзаемая плоть мила,

И не с хриплым гневом, а с любовью

Орошает кара деву кровью,

Как забава райская, светла.

И на тело, где пылают розы,

На багряный свет от каждой лозы,

На метанье белых, стройных ног,

На мельканье алых пяток голых,

Окружен толпой харит веселых,

Улыбается крылатый бог.

4 февраля 1910

139 [40]

Старый дом развалится,

Домовой не сжалится,

В новый дом уйдет,

И на новоселие,

На свое веселие

Всех чертей сберет,

Нежитей, кромешников,

Угловых приспешников.

Леших, водяных,

Старую кулиману,

На печи поиману,

Два десятка лих.

23 февраля 1910

140

Болен хоженька

Уж четыре дня.

Милый боженька,

Пожалей меня.

Исцеление

Ты сынку пошли.

Страшно тление

В глубине земли.

Мало видывал,

Травки мало мял.

Ручки вскидывал,

Жалобно кричал.

Разве сделали

С ходнем что не так?

Бело тело ли

Загрызет червяк?

Молим боженьку, —

Старых пожалей,

И на хоженьку

Свой елей пролей.

20 апреля 1910

141

Беден бес, не ест он хлеба,

Не залезет он на небо.

Он гордыней обуян.

— Помолись, простят. — Не хочет.

Хоть и страждет, да хохочет,

Вечный страж низинных стран.

Он уродливый, рогатый,

Копытастый да хвостатый,

И дыханье — серный смрад.

Широко расставив уши,

Ловит грешные он души,

Чтоб тащить их прямо в ад.

26 мая 1912

142

Хотя и пустынна дорога,

Но встретится кто-то чужой, —

О камень споткнешься немного,

Смутясь, загорелой ногой.

На пыльной одежде недобрый

На миг остановится взгляд,

Как будто ты встретился с коброй,

Точащей укусами яд.

А то прогремит таратайка

С сухим дребезжащим смешком:

«Вот, пыли моей поглотай-ка,

Уж если идешь босиком!»

В версте от торговой деревни,

Скрывая насмешку слегка,

Хозяйка дорожной харчевни

Подаст мне стакан молока.

Она раскраснелася ярко,

Дородней коровы своей:

— Теплынь, в сапогах-то, знать, жарко,

Дешевле без них и вольней!

18 сентября 1912

143 [41]

Все мы, сияющие, выгорим,

Но встанет новая звезда,

И засияет навсегда.

Все мы, сияющие, выгорим, —

Пред возникающим, пред Игорем

Зарукоплещут города.

Все мы, сияющие, выгорим,

Но встанет новая звезда.

6 марта 1913

Вагон. Буда — Уза

144

Безумные слова,

Всего глупее в мире,

Что будто дважды два

Всегда, везде четыре.

Меж небом и душой

Ты не построишь крышу,

И от тебя, друг мой,

Я этих слов не слышу.

И ты всегда права

В любви, как и во гневе,

И все твои слова —

Плоды на райском древе.

23 октября 1913

145

РЕКЛАМА КОНТОРЫ ОБЪЯВЛЕНИЙ

Мы — добрые черти, веселые черти.

    Мы всех как-нибудь утешаем.

Несите смелей объявленья о смерти.

    До полночи мы принимаем.

Тоску об усопших нам сыпьте в кисеты.

    Со смертью никто ведь не спорщик.

А утром идите в контору газеты, —

    Возьмет объявленье конторщик.

Он мудрою притчею вас не утешит,

    Квитанцию выдаст, да сдачу.

Кисет для печали женой его не шит,

    Цены он не знает для плачу.

Не ночью, не утром, умри на закате,