Неизданный Федор Сологуб - [20]

Довлеет дню его забота,

И д ля работ недолог день.

Во мгле безмолвия ночного

Я возвращаюся домой.

Вода источника живого,

Меня, усталого, омой.

23–24 мая (5–6 июня) 1920

156

Воскреснет Бог, и мы воскреснем,

А ныне в смраде и во тьме

Нет места радостного песням,

Нет мадригалов на уме.

В объятьях злобного кошмара

Упали лилии на мхи,

И полыхание пожара

Не вдохновляет на стихи.

24 мая (7 июня) 1920

157

Люблю загорающиеся

На вечернем небе облака,

Точно лодочки колыхающиеся

Эфирная стремит река.

Люблю, когда вспыхивают

На закате окна домов,

Точно ангелы отпихивают

Лучики от своих теремов,

Точно нежно зарумяниваются

Щеки у милых дам,

Когда они раскланиваются

С кавалерами, гуляя по садам.

Не скучными размышлениями,

Не мудростью вещих книг,

Только вдохновениями

Обними этот сладостный миг,

С милыми приятельницами

Покачайся на зыбке мечты,

И подругами-очаровательницами

Отойди от земной суеты.

1 (14) июля 1920

158

Все смирилось и поблекло

И во мне, и вкруг меня

Оттого, что дождик в стекла

Плещет на закате дня.

И душа как будто рада

Звонким лужам на земле,

И от солнечного ада

Отдыхает на земле.

Знойный день был слишком ярок,

Стрелы сыпал Аполлон,

И пленительный подарок,

Нисходя, послал мне он.

Все, что жизнь и волю движет, —

Аполлонов светлый дар.

Он эфирной нитью нижет

И подъемлет влажный пар,

Пробуждает все теченья,

Раскрывает все цветы,

И дарит мне вдохновенья

И напевные мечты.

3 (16) июля 1920

159 [44]

Зеленые слова так ласковы, так радостны,

        Так сладостны,

     Как утренний весенний сон.

Лиловые слова так вкрадчиво-медлительны,

        Так утомительны,

     Как дальний предвечерний звон.

Румяные слова веселые, такие звонкие,

        Такие тонкие,

     Как на закате небосклон.

Пурпурные слова так пламенны, торжественны,

        Божественны,

     Как песни праздничные жен.

Лазурные слова прозрачные, высокие,

        Глубокие,

     Как сердцем чаемый полон.

Жемчужные слова пречистые, таинственны,

        Единственны,

     Как светлый Божеский закон.

А если нет у слов окраски,

То это лишь пустые маски.

Как ни блестят, как ни звучат,

Но ничего не говорят.

Для душ, стремящихся

Расторгнуть сон

Безумно длящихся

         Времен.

5(18) июля 1920

160

Я совершил полет мой к небу,

Как дивный сокол, возлетел,

И в очи пламенному Фебу,

Дерзая пламенно, глядел.

Я на таинственной дороге

Увидел лики божества,

И слушал в сладостной тревоге

Неизъяснимые слова.

Семью увенчанный венцами,

К земле опять вернулся я.

Семью горящими сердцами

Вещала людям речь моя.

Но люди темные в долине,

Сыны безумные земли,

В своей неправедной гордыне

Меня безумным нарекли.

10(23) июля 1920

Княжнино

161

Трое ко мне устремились,

Трое искали меня,

Трое во мне закружились,

Пламенной вьюгой звеня, —

Ветер, дающий дыханье,

Молния, радость очей,

Облачный гром, громыханье

Вещих небесных речей.

Вихорь, восставший из праха

В устали томных дорог,

Все наваждения страха

В буйных тревогах я сжег.

В огненной страсти — услада.

Небо — ликующий храм,

Дни — сожигаемый ладан,

Песня — живой фимиам.

11 (24) июля 1920

162

Под легким туманом долины

Теперь обращается в кого-то.

Сладостней нет былины,

Чем эта сказка заката.

Люди дневные, глядите же,

Как мерцают золотые главы,

В таинственный город Китеж

В сиянии вечной славы.

Горестна для сердца утрата,

Не хочет оно быть терпеливым,

Но не умерло то, что когда-то

Верным воздвиглось порывом.

Стремитесь во мглистые дали,

Не верьте, что время необратимо, —

В томленьях творческой печали

Минувшее не проходит мимо.

В неисчислимых обителях Бога

Пространство и время безмерно.

Не говорите, что сокровищ так много, —

Там все сохранилося верно.

14 (27) июля 1920

Княжнино

163

Если замолкнет хотя на минуту

    Милая песня моя,

Я погружаюся в сонную смуту,

    Горек мне бред бытия.

Стонет душа, как в аду Евридика.

    Где же ты, где же, Орфей?

Сумрачна Лета, и каркает дико

    Ворон зловещий над ней.

Все отгорело. Не надо, не надо

    Жизни и страсти земной!

Есть Евридика одна лишь отрада,

    Жаждет услады одной.

Стройный напев, вдохновенные звуки

    Только услышит она, —

Пляшет, подъемля смятенные руки,

    Радостью упоена.

Вновь пробуждается юная сила

    Жить, ликовать и любить,

Солнце дневное, ночные светила

    С равным восторгом хвалить,

Знать, что вовеки светла и нетленна

    Сладкая прелесть любви.

С песнею жизнь и легка и блаженна.

    Песня, ликуй и живи!

Милая песня любви и свободы,

    Песня цветущих полей,

Лей на меня твои ясные воды,

    Лепетом звучным лелей!

2 (15) августа 1920

164 [45]

СОНЕТ

         В. А. С<утугиной>

О Вера милая! Зачем ненужный стыд

Ей точно клюквою советской щеки мажет?

Ее и речь моя в толпу нагих Харит

Харитой новою вмешаться не отважит.

Она не холодна, как девственный гранит,

Когда змея лукавств к ушам ее приляжет,

Но знак таинственный застенчиво хранит

И ни за что его поэту не покажет.

А этот милый знак, он — надпись на стене

Великим мастером воздвигнутого храма,

И разгадать дано лишь Богу или мне,

Что им возвещено, комедия, иль драма,

В чистилище ль зовет, иль увлекает в ад,

Или избраннику вещает рай услад.

9 (22) ноября 1920

165

Если скажешь. — Упоенье

    есть невиннее любви! —

То поэта вдохновенье

    вдохновеньем не зови,

Солнцу дай другое имя,

    свет дневной считай за тьму,

И тогда тебя, безумец,