Неизбежный финал - [52]

— Ты торопишься?

Он побоялся сказать ей правду: сдерживала мысль о том, что за их встречей могли наблюдать, что их могли сфотографировать или снять на кинопленку.

— Мне стало холодно, — объяснил Ники, недовольный, что приходится лгать. — Думаю, нам надо расстаться. Ты не рассердишься, если я уйду первым? Не хотелось бы, чтобы нас видели вместе, — добавил он.

Его слова больно ранили Родику. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, как уходит Ники. Потом закурила и бросила задумчивый взгляд на столь знакомые окружающие предметы.

Вечер принес волну прохлады. Родика поднялась и направилась к воротам, но не тем путем, каким ходила обычно. Шла она не спеша, и четко различавшийся в пустынной аллее звук собственных шагов понемногу успокаивал ее. Она старалась убедить себя, что правильно поступила, призвав на помощь Ники, — так утопающий хватается за соломинку. Вначале его совет вызвал у нее замешательство. До скандала со старой матерью Ники их совместная жизнь протекала в завидном согласии. За это время она хорошо изучила его характер, его достоинства и недостатки. Одним из его положительных качеств была лояльность, в первую очередь лояльность как гражданина своей страны. Не раз она слышала его патетические разглагольствования: «Надо дорожить честью семьи». Поэтому в первый момент совет Ники, находившийся в вопиющем противоречии с его взглядами, просто шокировал ее. Она ожидала, что Ники направит ее на честный путь, что он потребует от нее ни при каких обстоятельствах не поддаваться шантажу, прибегнуть к помощи закона, что он подобно рыцарям прошлого заверит ее в своей преданности. Последовала бы она его совету, если бы он указал ей именно этот путь? Наверняка нет. При одной мысли, что те скандальные фотографии станут достоянием публики, что они будут переходить из рук в руки, а проклятую магнитофонную запись будут слушать чужие уши, она чувствовала, что теряет способность сопротивляться. И все же она ожидала услышать от него именно призыв к борьбе. Что же с ним случилось? Куда подевалась его гордость? Может, ее рассказ так сильно подействовал на него, что он решил вместе с ней пойти на Голгофу? Но такая самоотверженность никогда не была присуща тем, кто вырос под сенью родовых гербов Кантакузинов и Удиштяну. «Что он меня любит — в этом нет никакого сомнения, — думала Родика, направляясь к выходу с кладбища. — Да-да, так оно и есть. В нем говорило желание снова оказаться рядом со мной, восстановить наш семейный очаг, чего мы никогда не сможем сделать здесь. Да, Ники дал мне не тот совет, какого я ожидала от него, но все же в нем есть крупица мудрости…»

Когда она вышла на улицу, уже совсем стемнело, но огни еще не зажглись. Она продрогла и теперь ежилась на краю тротуара, стараясь поймать такси. Срок действия ультиматума заканчивался через три часа. То есть у нее еще было время поразмыслить, прежде чем принять решение. Она еще раз отметила про себя благородство Ники: давая совет, он, разумеется ради нее, ставил под угрозу не только свое положение, но и свою свободу. Не слишком ли дорогая цена? «Затянула в грязь Андро, — упрекала она себя, — а теперь вот и Ники… По какому же праву? Боже, подскажи, как мне поступить?»

И опять ей на ум пришла мысль о самоубийстве. Ах, если бы у нее хватило сил! Этот шаг можно было расценить как наказание и восстановление справедливости. И честь Андро не пострадала бы… И Ники смог бы провести остаток жизни в довольстве и комфорте. Зато Войнягу она бы преподала урок!

Родика остановила такси и села рядом с шофером, не выпуская изо рта сигареты. В то время как такси проезжало мимо крематория, она представила себя в ванне с вскрытыми венами… Мурашки побежали у нее по спине, холодный пот выступил на лбу, и она вынуждена была признать, что никогда не сможет так наказать себя.

Она попросила шофера остановиться подальше от дома: не хотелось, чтобы ее видели соседи. По привычке посмотрела на окна шестого этажа — свет в их квартире не горел. Войдя в подъезд, она вспомнила о том, как обнаружила в ящике фотографии, и сердце ее забилось сильнее. Она не стала проверять почтовый ящик и быстро вошла в свободный лифт, радуясь, что не надо ни с кем здороваться. И на лестничной клетке она никого не встретила. Отыскав в сумочке ключи, она без труда открыла дверь, вошла в погруженную в темноту прихожую и облегченно вздохнула. Несколько секунд постояла не двигаясь, будто собирая силы для последующих шагов. На ощупь потянулась к выключателю, зажгла свет и — застыла от ужаса. Нет, ей это не привиделось. Заложив ногу за ногу, в кресле сидел Дарие Войняг и с иронической улыбкой на губах смотрел на нее. Наконец он проговорил:

— Да, госпожа, это я… Я жду вас…

Хотя она хорошо расслышала сказанное нежданным гостем, однако в себя прийти смогла не сразу. Видела, слышала, понимала, но это была не она, а какое-то постороннее существо. Мозг отказывался подавать какую бы то ни было команду.

— Это я, госпожа, — повторил Войняг довольно миролюбиво. — Ради бога, придите в себя! Чему вы так удивились? У меня есть ключи от вашей квартиры. — Он встал из кресла и, подобно фокуснику, вытащил из кармана цепочку с двумя ключами. — Я заходил к вам несколько раз, но вас не было дома. — Он спрятал ключи обратно в карман и сделал шаг в ее сторону.