Неизбежное зло - [96]

— Верно, диван-сахиб. Я хочу знать, как идут ваши переговоры с Англо-Индийской компанией.

Даве смахнул струйки воды, стекавшие со лба.

— Они продвигаются благополучно, Ваше Высочество. Имеются пока небольшие разногласия в некоторых областях, но я уверен, что они будут разрешены, а благоприятное для Самбалпура соглашение достигнуто.

— Рад слышать. Детали я оставляю на ваше усмотрение, но желал бы знать, сколько стоят шахты и сколько эти ублюдки за них заплатят?

Даве оживился:

— По этой части у меня для вас хорошие новости, Ваше Высочество. Цена должна быть крайне выгодной. — Он продемонстрировал папку: — Счастлив сообщить, что отчет о стоимости шахт это подтверждает.

Пунит протянул руку:

— Могу я взглянуть?

— Разумеется, Ваше Высочество. — Даве поклонился, приблизился к столу и вручил принцу документы.

Пунит принялся листать страницы. Пару раз кивнул, передал бумаги Ароре.

— Покажите сержанту, — махнул он в сторону Несокрушима.

Даве стремительно обернулся. На лицо легла тень замешательства.

— Ваше Высочество, — запинаясь, пролепетал он, — этот документ — основа нашей позиции на переговорах. Это секретный…

Пунит мановением ладони прервал его.

— Ну? — нетерпеливо спросил он. — Это подлинный отчет?

Несокрушим просмотрел документ, поднял глаза от бумаг и отрицательно покачал головой. Дальше все произошло очень быстро.

Пунит проревел страшные ругательства, одновременно Арора заорал на гвардейцев, приказывая арестовать дивана. Даве взмолился, взывая к принцу, когда солдаты с двух сторон грубо схватили его за руки. Он выглядел как человек, на голову которого внезапно начала обрушиваться гора, и, принимая во внимание способ, которым Арора разделался с предателями накануне ночью, возможно, это был более гуманный исход. Министр умолял, призывая Божественного Джаганната, махараджу и даже махарани Девику, которые могли бы подтвердить его невиновность. Но махараджа был недееспособен, его юная супруга под арестом, а бог, кажется, просто не слушал.

Буря ревела за окном. Вспышка молнии разорвала небо, все в комнате на миг будто замерло. Лицо Даве застыло в гримасе страха. Но в эту секунду что-то вдруг изменилось. Даве посмотрел на гобелен и резную панель над головой Пунита, и лицо его разгладилось. Прогремел раскат грома. Даве прекратил свои мольбы и как-то даже выпрямился, расправил плечи.

— Я готов ответить на любые обвинения Вашего Высочества, — заявил он. — В присутствии адвоката.

Пунит и полковник Арора переглянулись.

— Уберите его отсюда, — приказал принц.

Сорок семь

Самбалпур в дождь представлял собой печальное зрелище. Мокрые фонари, пустынные улицы. Флаги, которые украшали здания в день похорон Адира, висели лохмотьями, а местами вовсе были сорваны и смыты в бурлящие придорожные канавы.

Вокзал выглядел не менее сиротливо, когда наш автомобиль остановился под провисшим навесом. Мы с Несокрушимом вошли в здание вокзала, а шофер побежал искать носильщика для нашего багажа.

Полупустой вокзал обслуживала горстка служащих, из последних сил старавшихся сдержать подступающую воду, получалось это у них примерно так же успешно, как у Кнуда Могучего с приливом[85].

Не было ни толпы, ни солдат, ни помпезного великолепия и торжественной обстановки, отмечавших наше прибытие сюда. Пропал куда-то и сам королевский поезд, его сменил локомотив, напоминавший детскую игрушку, и вагончики, которые сгодились бы для одного из бутафорских поездов, курсирующих по променаду Брайтона.

Пассажиров было немного. Несколько местных торговцев, парочка коммивояжеров-европейцев с образцами товаров и крестьяне, возвращавшиеся домой с базара с пустыми корзинами и клетками.

— Я думал, что Кармайкл должен взять нам билеты, — недоумевал я, оглядывая перрон в поисках резидента.

— Быть может, забыл? — предположил Несокрушим.

— И что нам теперь делать?

Несокрушим ткнул пальцем в толстяка в мундире и форменной фуражке.

— Купим у него.

Я не стал задавать лишних вопросов. В Индии часто бывает именно так — самый толстый человек в зале и есть тот, кто облечен властью. И точно, я наблюдал, как Несокрушим обратился к нему, они о чем-то поболтали, потом Несокрушим протянул толстяку несколько рупий и вернулся с двумя промокшими картонными квадратиками. Один протянул мне. На картоне с трудом можно было различить несколько неудобочитаемых слов.

— Билеты, — пояснил он. — В первый класс.

* * *

Сунув носильщику пару анна, мы подхватили чемоданы и по металлическим ступенькам вскарабкались в вагон.

Внутри воняло затхлостью, деревянные лавки, пропитанные потом за долгие годы контакта с человеческими задницами, источали мускусный запах. Если не считать англоиндийца, клевавшего носом в дальнем конце, вагон был благословенно пуст. Несокрушим затолкал чемоданы на узкую полку над нашими головами, а я сел и попытался устроиться поудобнее, хотя, кажется, предстояла еще одна битва, которую я сегодня обречен был проиграть.

Несокрушим уселся было напротив, но вдруг встрепенулся и подскочил.

В душе у меня затрепетала искорка надежды. Неужели он заметил на платформе Энни?

— Что такое, сержант? — нетерпеливо спросил я.

— Чай! — воскликнул он.