Неизбежное зло - [27]

Впрочем, само пребывание в Самбалпуре — это уже успех. Первоочередная задача — отыскать того, кто отправил предупреждающие письма Адиру. На этот счет у меня были определенные подозрения, но как проверить их, если официально я тут в отпуске, я пока не придумал. Ладно, это может подождать. Проблема состоит в том, что сказать махарадже.

Двенадцать

Солнце сияло высоко в небе. Пусть его не было видно, оно отлично ощущалось: в воздухе стоял запах гари пополам с пылью.

Старенький «остин», хрипя, пробирался к дворцу сквозь водовороты провинциальной Индии: разносчики со своими тележками, хриплыми голосами зазывающие клиентов; худые крестьяне, сидящие скрестив ноги в тени узловатых кривых баньянов и умоляющие горожанок хотя бы взглянуть на их товар — от горькой тыквы до арбузов, разложенных на цветных тряпках.

— Итак, что вам известно о нашем прославленном правителе? — спросил Кармайкл.

— Не слишком много, — признался я.

— В таком случае, — с воодушевлением начал он, — я должен вкратце ввести вас в курс дела.

У меня создалось ощущение, что Кармайкл вызубрил свой текст наизусть.

— Махарадже — его имя Раджан Кумар Сай — семьдесят шесть лет, он правит Самбалпуром с 1858 года. Рожденный в бедной крестьянской семье, но принадлежащей к высшей касте, он взошел на престол, когда по совету своих прорицателей предыдущий махараджа на смертном одре объявил его своим наследником в попытке избежать последствий применения Доктрины выморочности.

Кармайкл заметил мое недоумение.

— Доктрина выморочности была введена тогдашним вице-королем лордом Далхаузи. Она позволяла Ост-Индской компании аннексировать любое индийское княжество, правитель которого умирал, не оставив законного наследника мужского пола, или признавался явно недееспособным.

— А кто определял явную недееспособность? — спросил я.

— Это решала Компания, — ухмыльнулся он. — Таким путем она приобрела несколько княжеств с богатыми недрами, которые в противном случае могли бы остаться в руках менее дальновидных туземцев. Это оказалось довольно удобно и для Индийского офиса. Позволило нам избавиться от старого Гаеквада Бароды[50] под предлогом того, что он пытался отравить британского резидента грейпфрутовым соком.

— Так почему же тогда Самбалпур не был аннексирован после смерти старого махараджи? — спросил Несокрушим.

— Как вы помните, это был 1858 год, сразу после Мятежа. Лондон только что избавился от гегемонии Ост-Индской компании в регионе, и вся Индия пребывала в смятении и неопределенности. Власть перешла из рук людей Компании в руки чиновников Индийского офиса, новым требованием времени стала стабильность, а не прибыль. Бывший махараджа годом раньше поддержал англичан, и лучше было иметь надежного союзника в Самбалпуре, чем приобрести еще сколько-то земель, которым потребуется новая администрация. Любопытный зигзаг судьбы. Умри махараджа пятью годами раньше или, наоборот, пятью годами позже, этого княжества, возможно, сегодня не существовало бы.

Шофер резко затормозил перед тощей серой коровой, которая лениво брела прямо посреди дороги, и тут же ловко объехал дряхлую животину, равнодушно жующую стебли тростника.

— Нынешний махараджа осуществил модернизацию Самбалпура, — продолжал Кармайкл. — Хотя его реформы не затронули политической сферы. Власть по-прежнему сосредоточена в руках самого махараджи и его сыновей.

— И много у него сыновей?

— До трагической гибели ювраджа было три официальных наследника престола — сыновья, рожденные от законных жен. Те, что от наложниц, не имеют права на трон.

— Наложниц?

— На конец марта у него их сто двадцать шесть и двести пятьдесят шесть потомков, не считая трех законных принцев. Мы получаем копию ежегодного финансового отчета княжества. Все они упомянуты в примечании к расходам.

— Расскажите о принцах, — попросил я.

— Трое детей, признанных законными наследниками престола, это юврадж Адир Сингх Сай, ныне покойный, его брат принц Пунит двадцати девяти лет, оба сыновья Второй махарани, и их единокровный брат, полуторагодовалый принц Алок, сын Третьей махарани. Возможно, вы помните прошлогодние газетные статьи о том, как махараджа приказал наполнить плавательный бассейн шампанским, празднуя рождение малыша.

— Что ж, зачать ребенка, когда тебе уже за семьдесят, — достойный повод для торжества, — сказал я. — Мы уверены, что отец — махараджа?

— О да, — заверил Кармайкл. — Помимо махараджи и его законных сыновей, единственные мужчины, которые могут находиться на расстоянии ближе пятидесяти футов от махарани, это евнухи. Старый греховодник предельно строг в этом отношении. Но хватит о пороках, у махараджи есть и достоинства. Он превратил Самбалпур из дремучего феодального княжества в государство, где здравоохранение и образование находятся на уровне, сопоставимом с Калькуттой и Дели. Он провел в город Самбалпур электричество, усовершенствовал агротехнику, хотя большая часть земли в стране принадлежит ему. И за все это он заплатил деньгами от продажи алмазов.

— Большая удача для маленького государства иметь такой источник доходов, — заметил я.

— Да, Самбалпуру повезло. А до алмазов был опиум. В былые времена королевство вело довольно оживленную торговлю. Даже Ост-Индской компании не удавалось получить столько товара для экспорта в Китай. Период расцвета этого бизнеса миновал, но они по-прежнему производят опиум, немножко. Говорят, для медицинских целей, однако ходят слухи, что некоторые чиновники неплохо зарабатывают, поставляя его на черный рынок.