Неизбежное зло - [2]

Если верить лорду Таггерту, отец принца Адира, махараджа, был пятым богатейшим человеком в Индии. А всем известно, что самый богатый человек в Индии — одновременно самый богатый человек в мире.

Принц подошел ближе, и лицо его расцвело в улыбке.

— Банти Банерджи! — воскликнул он, раскрывая объятия. — Сколько лет, сколько зим!

«Банти»?[4] Ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь так называл Несокрушима, а я уже целый год делю с ним кров. Сержант явно скрывал этот оперативный псевдоним, и я не винил его. Если бы меня в школе окрестили Банти, я тоже вряд ли стал бы распространяться об этом. Несокрушим — разумеется, тоже не настоящее имя. Этим прозвищем его наградили коллеги, когда он поступил на службу в Имперскую полицию. Родители назвали его Сурендранатх, «царь богов», и хотя я честно пытался воспроизвести бенгальское произношение, мне ни разу не удалось правильно это произнести. Он говорит, что я не виноват. Говорит, в английском языке просто нет для этого нужных звуков — например, недостает мягкого «д». По его словам, английскому языку вообще чертовски многого недостает.

— Какая честь встретиться с вами снова, Ваше Высочество, — сдержанно кивнул Несокрушим.

Принц огорченно скривился, как часто поступают аристократы, делая вид, будто хотят, чтобы к ним обращались как к обычным парням.

— Да полно тебе, Банти, думаю, мы можем оставить эти церемонии. А это кто? — спросил он, протягивая мне усыпанную самоцветами руку.

— Позвольте представить капитана Уиндема, — сказал Банерджи, — бывшего сотрудника Скотланд-Ярда.

— Уиндем? — повторил принц. — Парень, который поймал террориста Сена в прошлом году? Вы, должно быть, любимый полицейский вице-короля.

Сен был индийским революционером, скрывавшимся от властей в течение четырех лет. Я арестовал его за убийство британского чиновника и был объявлен ни много ни мало героем Раджа[5]. По правде говоря, все обстояло гораздо сложнее, но у меня не было ни времени, ни желания пускаться в объяснения. Более того, у меня не было на это разрешения вице-короля, который заявил, что вся эта история подпадает под действие Закона о государственной тайне от 1911 года. Поэтому я просто улыбнулся и пожал принцу руку:

— Рад познакомиться, Ваше Высочество.

— Прошу вас, — по-дружески попросил он, — зовите меня Ади. Все друзья зовут меня так. — И, задумавшись на мгновение, продолжил: — Вообще-то я рад, что вы здесь. Есть одно деликатное дело, которое я хотел обсудить с Банти, и мнение человека с вашим опытом может быть исключительно ценным. Откровенно говоря, именно такой человек и нужен. — Он просиял. — Вас, должно быть, послало мне само Провидение.

Я мог бы сказать ему, что послал меня вице-король, а вовсе не бог, но в Британской Индии это примерно одно и то же. Если принц хочет со мной поговорить, это, по крайней мере, избавит меня от необходимости подслушивать под дверью, как индийская мамаша в брачную ночь драгоценного сыночка.

— Буду счастлив служить вам, Ваше Высочество.

Щелчком пальцев он подозвал мужчину, стоявшего неподалеку. Лысый нервный очкарик — библиотекарь, заблудившийся в бандитском районе на окраине города, — но изысканно одетый, хотя ему, конечно, не хватало горделивой напыщенности принца, не говоря уж о драгоценностях.

— Увы, здесь не самое удобное место для спокойной беседы, — сказал принц. — Может, вы с Банти согласитесь проводить меня в «Гранд», где обстановка более располагающая.

Прозвучало вовсе не как вопрос. Полагаю, многие из приказов принц облекал примерно в такую же форму. Лысый человек склонился в глубоком поклоне.

— Ах да, — лениво проговорил принц. — Капитан Уиндем, Банти, познакомьтесь — Хариш Чандра Даве, диван Самбалпура.

Диван — это вроде премьер-министра, индийцы произносят это слово именно так, как предмет мебели.

— Ваше Высочество, — пролепетал Даве с подобострастной улыбочкой. Он весь взмок — как и все мы, за исключением, пожалуй, принца. Бросив быстрый взгляд на нас с Банерджи, Даве полез в карман, выудил оттуда красный хлопковый носовой платок и принялся промокать поблескивающий лоб. — Если позволите несколько слов наедине, я…

— Если речь о моем решении, Даве, — раздраженно бросил принц, — боюсь, оно окончательно.

Диван растерянно помотал головой:

— С вашего позволения, Ваше Высочество, я очень сомневаюсь, что оно соответствует намерениям Его Величества вашего отца.

Принц вздохнул.

— А я совершенно не сомневаюсь, что мой отец гроша ломаного не дал бы за это представление. Более того, моего отца здесь нет. Если только он или вице-король не сочтут целесообразным возвысить вас до статуса ювраджа[6], предлагаю вам пока вернуться к работе и продолжать исполнять мои повеления.

Даве еще разок промокнул брови, низко поклонился и попятился, как побитый пес.

— Чертов бюрократ, — пробормотал принц и повернулся к Несокрушиму: — Он гуджаратец, понимаешь, Банти, и потому считает себя умнее остальных[7].

— Проблема в том, Ади, — заметил сержант, — что зачастую так оно и есть.

Принц одарил его кривой улыбкой:

— Ну, что касается данных переговоров, надеюсь, хотя бы ради самого себя он последует моим распоряжениям.