Негативная диалектика - [3]

Само имя диалектика говорит сначала лишь о том, что в ее понятиях предметы не возникают, что они противоречат общепринятой норме adaequatio. Противоречие - это совсем не то, во что был обязан превратить противоречие гегелевский абсолютный идеализм, противоречие не есть гераклитовское существенное. Противоречие - знак неистинности тождества, знак возникновения постигаемого в понятии. Видимость тождественности внутренне присуща мышлению в силу самой его чистой (pure) формы. Мыслить - значит идентифицировать, определять, устанавливать тождество. Иерархия понятий с удовлетворением ставит преграды перед тем нечто, которое хочет постичь мышление. Его видимость и его истина взаимно ограничивают друг друга. Это нечто не допускает своего директивного устранения, оно может быть "снято" только чем-то наподобие клятвы, обещания в-себе-существования вне целостности мыслительных определений. Втайне эта мысль присутствует у Канта, Гегель использует ее в своей полемике против Канта: потустороннее "в себе" (an sich) как совершенно лишенное определений представляется понятию ничтожным. Сознание видимости понятийной целостности ничего не может, ничего, кроме как преодолеть видимость тотального тождества - преодолеть на собственный манер. Так как эта целостность строит себя по мерке логики, ядром которой является закон исключенного третьего, то все, что этому закону не подчиняется (все качественно различное) обозначается как противоречие.

Противоречие - это не тождественное с точки зрения тождества; главенство принципа противоречия в диалектике означает соотносимость, соизмеримость гетерогенного и мышления целостности. Диалектика -этопоследовательное логическое осознание нетождественности. Она не предпосылает концепции. К диалектике мысль толкает ее неизбежная недостаточность, погрешности в мыслимом. Если обратить против диалектики упреки, которые повторяются со времен аристотелевских критиков Гегеля[0-2], то все, что попадает на мельницу такой критики, сводится к чисто логической форме противоречия и оставляет без внимания (это аргументы Кроче[0-3]) бесконечное разнообразие неконтрадикторного, просто противоречивого; таким образом грехи вещи перекладываются на метод. Различие видится дивергентным, диссонансом, негативностью до тех пор, пока сознание в соответствии со своей собственной структурой стремится к единству; пока все нетождественное сознанию соизмеряется и соотносится с его стремлением к целостности, тотальности. Диалектик видит в этом противоречие, заэтоон критикует сознание. Благодаря имманентной сущности сознания противоречивость приобретает характер железной, роковой закономерности. Тождество и противоречие мышления намертво привареныдругк другу. Тотальность снова превратит конкретность в идеологию, которой конкретность действительностановится.

Реальность и диалектика

Видоизмененная версия диалектики удовлетворяется таким слабым подобием ренессанса: диалектика выводится из апорий Канта. Достигнуть можно только отрицательно, негативно. Диалектика разворачивает декларированное всеобщим различение особенного и всеобщего. Пусть разрыв между субъектом и объектом, проникающий в сознание, - разрыв, неизбежный для субъекта; он пронизывает все, что мыслит субъект, включая объективное. В этом случае диалектика найдет свое завершение в примирении. В идеале примирение освободит нетождественное, избавит от принуждения, воплотившегося в духовных формах, раскроет впервые многообразие различного, над которым диалектика уже не имеет власти. Примирение могло бы напомнить множеству индивидов, неантагонистическому сообществу, что они anathema с позиций субъективного разума.

Примирение служит диалектике. Оно демонстрирует логический характер принуждения, которому диалектика подчиняется; поэтому диалектику обвиняют в панлогизме. В своей идеалистической версии диалектика связана с господством абсолютного субъекта -силы, которая отрицательно воздействует на всякое единичное движение и усилие понятия и процесса в целом. Главенство субъекта получило свой исторический приговор и в гегелевской концепции, которая возвысилась и над философией индивидуального человеческого сознания, и над трансцендентальным сознанием Канта и Фихте. Субъект был не просто вытеснен, он отступил перед бессилием мысли, перед лицом множества "мировой процесс", отказался от конструирования его субъекта средствами разума.

Примирение, как его обосновывает абсолютный идеализм (любой другой просто непоследователен) - от логического до политико-исторического, является безосновательным. Последовательный идеализм не может конституироваться иначе, как сущее противоречие; в нем заключается его логическая истина; оно - наказание, которое идеализм заслуженно несет за свой логицизм; и все это - в равной мере видимость и необходимость. Возобновление суда над диалектикой, неидеалистическое содержание которой тем временем редуцировалось к форме, а идеалистическое - к этикетке "духовное богатство", ничего, однако, не решает (разве что в вопросе об актуальности передаваемого из поколения в поколение в истории способа философии или философской структуры предмета познания). Вместо того чтобы разрешить философии отделываться анализом пустых и ничтожных ? эмфатическом смысле форм, Гегель обеспечил ей право и способность мыслить содержательно. Современная философия (там, где вообще речь идет о содержательном) повторяет старые ошибки; она тяготеет либо к мировоззрению, либо к формализму - тому "безразличному", против которого восставал Гегель. Эволюция феноменологии, когда-то одухотворенной потребностью в содержании, в феноменологию, открывающую в каждом содержании призыв бытия освободиться от скверны содержательности, историческое тому подтверждение. Фундаментом и результатом содержательного философствования Гегеля было главенство субъекта или, согласно известной формулировке из предварительного анализа логики, единство тождественного и нетождественного