Кирилл Чепурин
Невозможность мира
Minima moralia (Малая этика) Теодора Адорно – книга, которая смещает привычную оптику взгляда и мысли. Фрагментарность этой книги программна. Опубликованная в 1951 году и составленная из заметок и афоризмов, написанных большей частью в эмиграции в США во время и непосредственно после Второй мировой войны, Minima moralia самой своей формой будто осуществляет деконструкцию «тотального государства» и «тотальности» современной массовой культуры, ставшей индустрией[1]. В то же время эта книга представляет собой нечто большее, чем собрание проницательных критических фрагментов о литературе, культуре и философии. Несводима она и к уже ставшему общим местом «критической теории» сочетанию критики тоталитаризма и капитализма – сочетанию, проистекающему у Адорно из критики буржуазной культуры (начиная с эпохи Просвещения) и одновременно пронизанному чувством утраты и явной ностальгией по высоким образцам этой культуры. Minima moralia – это одна из редких книг, которая учит тому, чтобы не принадлежать целиком миру как он есть.
Тем самым это не только «книга-сирена» (по выражению Роберто Калассо), увлекающая читателя необычностью и глубиной философского анализа, это еще и книга-отказ, говорящая нет невыносимой негативности мира, а также книга-утопия, обнажающая зазор, через который просвечивает свобода от требований мира. Несмотря на ее фрагментарность и открытость нелинейному чтению, Minima moralia нужно хотя бы раз прочитать от начала до конца. Только внимательное следование композиции книги позволяет понять, почему Адорно заканчивает ее не просто более абстрактными философскими фрагментами, а указанием на избавление (Erlösung) как точку, где замыкается диалектический круг философской мысли, но и где истинная философия важным образом начинается: «Единственной философией, за которую перед лицом отчаяния можно нести ответственность, была бы попытка рассматривать все вещи так, какими они представлялись бы с позиции избавления».
Мотив избавления не только сближает мысль Адорно с мыслью его друзей и соратников Вальтера Беньямина и Гершома Шолема. Избавление указывает на тот утопический зазор, ту утопическую дистанцию мысли по отношению к миру, которая служит истоком и пределом негативности самой мысли, того, что Адорно назвал «негативной диалектикой», или диалектикой, предпочитающей синтезу свободу от синтеза, свободу от вписывания единичного в тотальность всеобщего. В гегельянской традиции, которой следует Адорно, мысль негативна, поскольку мыслить – значит отрицать наличное положение вещей и выходить за его пределы. Только в таком отрицании рождаются постижение и свобода. Постепенно, фрагмент за фрагментом, Адорно в Minima moralia показывает, как мысль рождается из мира и в неразрывной связи с миром, но, будучи негативной по отношению к миру, никогда не принадлежит ему целиком. Этот зазор мысли позволяет обнажить раны мира и деабсолютизировать тотальность притязаний, которые мир предъявляет человеку. Адорно сам словно бы обитает в этом зазоре, в своего рода не-месте (одно из значений слова «утопия») между нацистской Германией, которую он покинул, и капиталистической Америкой, которую он не смог принять. Это придает тексту Minima moralia, написанному из не-места по отношению к миру, особую утопическую напряженность.
Адорно – марксист, пусть и не целиком ортодоксальный, и оптика избавления – это материалистическая оптика, но особого толка. Это, можно сказать, непроизводственная оптика, направленная против продуктивности и освобождающая вещи от императива производства, от вписанности в какую бы то ни было индустрию. Оптика избавления оставляет как единичного человека, так и единичные вещи в их свободе, без стремления их ассимилировать, овладеть ими, заставить их работать. В то же время именно потому, что Адорно – марксист, эта негативная утопическая оптика рождается у него изнутри бесконечной негативности ХХ века, одновременно как отражение этой негативности и как протест против нее.
Оптика избавления утопична или атопична, поскольку она не принадлежит миру, но это никоим образом не оптимизм. В ее основе – фундаментальный антагонизм. Это и антагонизм по отношению к миру беспрерывного труда, труда как самоцели, которому Адорно противопоставляет блаженство воскресного дня, блаженство Бога в седьмой день творения. И антагонизм по отношению к просвещенческому требованию серьезности и зрелости, за которым скрывается взгляд на мир в терминах производительности и полезности, а также буржуазное презрение к тому, что бесполезно и что не работает, – к детским забавам, к игре. Поэтому блаженство воскресного дня совпадает у Адорно с блаженством ребенка, который, «играя вещами, лишает их опосредованной полезности», и с романтическим блаженством того, чтобы «лежать на воде и мирно глядеть на небо», которое Адорно провозглашает как предел диалектического движения в одном из ключевых теоретических фрагментов
