Негасимое пламя - [36]

— Я был о тебе лучшего мнения. Считал человеком более независимых и широких взглядов.

— Чушь! — Редактор «Эры» беспокойно задвигался в своем мягком кресле. — Ты отлично знаешь, Дэйв, что взгляды мои ничуть не более независимы и широки, чем были у тебя, когда ты работал в «Диспетч». Кстати, почему ты ушел оттуда?

— Очень уж стало противно. — Дэвид зажег сигарету и лениво затянулся. — Захотелось стать человеком независимых и широких взглядов.

Карлайл уставился на него с любопытством.

— Ты что, рехнулся? Тебе известно, что уже поговаривают, будто ты не в своем уме?

Дэвид резко рассмеялся.

— Когда человек опомнился и впервые в жизни повел себя разумно, конечно, ничего другого о нем не скажут.

— Значит, это тебя не трогает?

— Нисколько. Я чувствую себя так, словно долгие годы жил в сумасшедшем доме и только сейчас вырвался оттуда.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Все это раздувание войны и гонку ядерного вооружения, Джеймс. Стоит на минуту задуматься, и сразу же приходит в голову: а не сошли ли мы все с ума, раз миримся с этим? Может быть, это и есть безумие?

Раздался телефонный звонок. Карлайл снял трубку.

— Я не могу принять его, — сказал он раздраженно. — Нет, не могу. Что? А, ну если это действительно важно, попросите его подождать.

Но как только Карлайл положил трубку, на столе зазвонил второй телефон. Выслушав, он чертыхнулся:

— Да сократи ты эту макулатуру! На восьмой полосе оставь полстолбца. Без пробела. Что? Постановление министерства? Я должен немедленно взглянуть сам. Мы не можем идти на риск и помещать клевету на достопочтенного Джорджа и особ, ему подобных. Бесполезно. — Карлайл снова обернулся к Дэвиду. — Но жди, Дэйв, что я перейду в твой лагерь спасителей человечества!

— Я и не жду! — Дэвид презрительным жестом стряхнул пепел на издательский ковер. — Но я думал, что на тебя произведут впечатление упомянутые в моей статье факты, разумность самого подхода к теме. В конце концов, я цитировал высказывания виднейших ученых современности; то, что они говорили о последствиях ядерных испытаний и глобальной войны.

— Тебе нет необходимости разъяснять мне все это, дружище, — заметил Карлайл, нетерпеливо перебирая гранки. — Я не хуже тебя знаю положение вещей, по изменить что-либо явно не в моих возможностях.

— Будь у тебя хотя бы мужество букашки, ты бы отважился напечатать эту статью, — вспылил Дэвид. — И пусть бы люди узнали правду о чудовищных планах уничтожения человечества, в которые их втягивают обманом.

— Что поделать! Очевидно, у меня нет мужества букашки, — раздраженно ответил Карлайл. — Кроме того, я уверен, что ты кипятишься впустую. Бессмысленно рассчитывать, что народ в силах приостаповить гонку вооружений. Народ беспомощен. Он не может даже избрать правительства, способного что-то предпринять в этом направлении. Скорее оно продастся американцам. Я не собираюсь приносить себя в жертву и рисковать потерей места из-за этих твоих проклятых масс. Достаточно я навидался, как они предавали своих же защитников!

— А почему? — горячо спросил Дэвид. — Потому, что мы с тобой заморочили им голову и сами же подстрекали к этому!

— Будь у них хоть капля здравого смысла, их бы не удалось заморочить! — ответил Карлайл. — Сильные мира сего — вот к кому ты должен обращаться, Дэйв. Убеди их, что эта война, если она будет, — не принесет им выгоды, что их ждет неминуемая гибель, так же, как пацифистов и коммунистов.

Дэвид язвительно усмехнулся.

— Так вот почему они начинают говорить, что третья мировая война не так уж неизбежна, и все-таки продолжают накапливать бомбы и ракеты и строят военные ба-вы, чтобы сделать ее возможной. «Превентивная война», как теперь говорят, звучит, видимо, эффектнее, чем «холодная война». Но если какой-нибудь идиот, вроде Форрестола, впадет в истерику и нажмет по ошибке кнопку, может начаться черт знает какая катавасия. Ты знаешь не хуже меня, Джеймс, таких безумцев сейчас хоть отбавляй, тех, кто горит желанием во что бы то ни стало «нажать кнопку» войны. И конечно же, люди, подобные нам с тобой, имеющие чувство ответственности, должны сделать все, чтобы это предотвратить.

— Послушай, Дэйв, — Карлайл подался вперед, лицо его вдруг стало серьезным, черты обозначились резче. — Тут я с тобой согласен. И мне хотелось бы сунуть им палку в колеса. Я всегда старался дать возможность и другой стороне высказаться на страницах газеты. Но я не одобряю твою тактику битья обухом по голове. Приходится быть осторожным в подходе к дискуссионным темам.

— Мудрость змеи в ворковании голубя, — уточнил Дэвид.

— Я не против мудрости змеи или воркования голубя, — отпарировал Джеймс, — но я против криков какаду.

— Что ж, в моей статье были такие крики?

— Вот именно, дорогой мой. Адский пламень и проклятья на голову поджигателей войны и атомных маньяков.

— Чего я им и желаю! — Дэвид прибег к своему уменью ловко выходить из положения: — Только мне казалось, что я закамуфлировал свои пожелания приятной рассудительностью и блестками иронии.

— Камуфляж блистает своим отсутствием, — сухо ответил Карлайл.

— Потому-то ты и послал мне «редакторское сожаление»?