Негасимое пламя - [57]

— Нет, нет, Вильмот, я даже думать об этом не могу — что за нелепая мысль! Тем более что вы к этому не стремились с самого Рождества, с тех пор, как получили от мистера Камбершама трактат о…

В тот же миг из каюты Зенобии послышался слабый голос:

— Вильмот! Вильмот! Я умираю!

— Так же как и все мы!.. Молю вас, Селия!

Говорят, что во время землетрясений и извержений вулкана некоторые особи испытывают повышенное сексуальное возбуждение. Наверное, с нами происходило то же самое, но, как ни объясняй, римская стойкость милой миссис Преттимен стала мне еще ближе. Я пригладил кудряшки дочурок Пайка и намекнул Боулсу, что неплохо было бы выпить. Брокльбанк напомнил, что выпивки не осталось, разве что добытая «из-под полы» у юного Томми Тейлора. Разочарованный своей Селией, он удалился в каюту, чтобы разобраться с той самой бутылкой, а Селия тут же продемонстрировала нежданный интерес к моей особе — видимо, эта мысль ей нелепой не казалась. К счастью, меня окликнула миссис Преттимен. Я вошел в каюту. Голова Преттимена чуть возвышалась на подушках. Улыбался он все так же бодро.

— Эдмунд, нам надо утрясти пару вопросов. Разумеется, случись что, вы не оставите Летти.

— Слово чести, сэр.

— Надеяться, что я выживу, в моем нынешнем состоянии невозможно. Тут и здоровым-то людям придется нелегко, а уж мне с больной ногой… Итак, если станет ясно, что конец близок, вы двое, одевшись как можно теплее, выйдете на палубу и постараетесь сесть в шлюпку.

— Нет, Алоизий. Пусть Эдмунд пойдет — он молод и не обязан о нас заботиться. Я же останусь с вами.

— Я обижусь, миссис Преттимен!

— Ни в коем случае. Итак, Эдмунд выйдет один, без меня. Но я рада, что он выслушает нас, потому что мальчику полезен хороший пример — а я ведь гувернантка! Поэтому сейчас, — ее голос стал тише и мягче, — позвольте мне сделать официальное заявление. За всю нашу недолгую семейную жизнь я ни разу не ослушалась вас и не собиралась делать этого в будущем (если бы оно у нас было) не оттого, что я — ваша жена, но оттого, кто вы. Однако будущего, судя по всему, мы лишены, и я остаюсь с вами — здесь, в этой каюте. Всего хорошего, Эдмунд.

— Прощайте, мой мальчик. Ни одна женщина в мире…

— Я…

У меня перехватило горло. Сам не знаю как, я вышел из каюты и прикрыл за собой дверь. Корабль стал на дыбы, волна — видимо, опять та самая, поперечная — окатила палубу и ворвалась в коридор. Я прошлепал к выходу, помог Боулсу подняться на ноги, отвел его, промокшего и притихшего, в каюту, объяснил дочуркам Пайка, что все происходящее — веселая игра, и вышел на шкафут.

— Чарльз! Ну как наши дела?

— Мне некогда, Эдмунд. Это какой-то небывалый айсберг!

Он кивнул в сторону и убежал на шканцы. Немного прояснилось, туман чуть отнесло в сторону — примерно на четверть мили или, как говорят моряки, на пару кабельтовых от корабля — и снова показался лед. При свете дня он выглядел тверже, прочнее и незыблемее. Стало видно, что корабль быстро движется вдоль его края. Скорость объяснялась не столько нашим движением по воде, сколько движением относительно айсберга. Если бы туман рассеялся, казалось бы, что мы мчимся вдоль белого поля, но так как мглистая дымка сгустилась, скорость словно бы снизилась до той, что придавал нам ветер. Судя по всему, мимо айсберга, с юга на север, шло какое-то очень быстрое течение, которое нас и подхватило. Равнодушное море, равнодушный лед!

Я повернулся, чтобы идти на шканцы. Оттуда как раз сбегала щуплая фигурка.

— Мистер Тейлор, как там наш баталер?

— Так я и не уговорил его покинуть лодку, сэр. Капитан велел взять его под арест.

Томми унесся, а я продолжил свой путь. Вахту стоял мистер Бене вместе с юным Виллисом. Капитан торчал на верхушке трапа, ведущего к шканцам. Обеими руками держась за поручни, он неотрывно разглядывал айсберг, туман и море, возмущенное бегущими в разные стороны волнами. Добравшись до шканцев, я услышал позади ужасающий шум — не иначе как новые куски льда обрушились в воду. В тумане грохот казался еще оглушительнее.

— Ну как, мистер Бене, все еще восхваляете Природу?

— Да мы просто счастливцы! Кому еще удавалось наблюдать подобное?

— Что за несносная литота!

— Вы обвиняете меня в преумалении? Не вы ли недавно клялись всем и каждому, что даже за тысячу фунтов не желали бы оказаться в другом месте? Мистер Виллис, потрудитесь встать ровно и хотя бы казаться полезным, раз уж помощи от вас никакой!

— Мое заявление, мистер Бене, было сделано pour encourager les autres,[35] как бы вы выразились.

— А вы предпочитаете «помереть сухопутной смертью»?[36] Хазлтон, лентяй эдакий, а конец свернутой бухты кто будет подтыкать?! Капитан, сэр!

— Вижу, мистер Бене. Мистер Саммерс! Подготовьте баркас к спуску с правого борта.

— Есть, сэр.

Снова дудки и беготня.

— А заметили вы, мистер Бене…

— Минутку, мистер Тальбот. Мистер Саммерс! Виллис — сбегайте к мистеру Саммерсу и скажите ему, что мистер Тальбот предложил сгрузить койки в баркас.

— Не предлагал я ничего такого!

За нашими спинами раздался голос капитана. В первый раз на моей памяти Бене получил что-то вроде внушения.

— Конечно, это займет их, мистер Бене, и сейчас для этого самое время. Но я рекомендую еще раз напомнить пассажирам, что они ни в коем случае не допускаются к управлению судном!