Нефть в наших жилах - [28]

— Зарина была на двенадцатой неделе беременности.

— И она не понесла никакого наказания? — спросила Тати, в очередной раз закипая гневом против творящихся вокруг беззаконий, — Неужели нет никакой управы на таких…? — она сдержалась, чтобы не выругаться. Дикость какая! В этой стране можно спокойно держать дома пистолет. Или носить на поясе метательные ножи. Причем безо всяких лицензий, врачебных комиссий и экспертиз у психиатра. А если кто-то тебя обидел, оскорбил, попрал честь твоего мужчины, или тебе показалось, что честь твоего мужчины попрана, то ты просто берешь и кидаешь ножик в цель. Если цель не убежала — это проблемы цели… И если ты слишком метко кидаешь ножи — тоже… Тати знала уже достаточно о хармандонских обычаях, но о праве на убийство неверного мужа слышала впервые. «О, Всемудрая… Неужели на нашей планете такое ещё существует?» Ей казалось, что подобные законы могли иметь место разве что в каких-нибудь примитивных племенах, которых цивилизация не коснулась вовсе.

— По нашим законам жена должна заплатить государству штраф в несколько сотен тысяч харамандонских тиар за убитого мужа, или, если она не имеет средств, отбить повинность на общественных работах. Но никакого серьезного наказания ей не положено. А если она беременна, то её прощают совершенно. Считается, что измена — самое страшное преступление, которое может совершить мужчина по отношению к женщине, которая проливала свою кровь, рождая его детей. Такой мужчина оскверняет наших древних богов и потому заслуживает смерти… Зарина отделалась официальными извинениями, принесенными матери убитого.

— Всемогущая, защити, — беззвучно пробормотала Тати, во рту у неё пересохло от нервного напряжения, и она залпом допила оставшийся имбирный чай.

— Это всё неважно, — продолжала телохранительница. — главное, что вам следует знать, вы ввязались в опасную игру, ставки в ней слишком высоки для вас.

— Не вам решать, — отрезала Тати, — я уже попросила вас обойтись без угроз.

В голове у неё шумело, сердце неприятно трепыхалось, но она посчитала делом чести не показать своего смятения.

— Сказанное мною не угроза, а предупреждение. Я здесь не для того, чтобы вас запугать. Я хочу спасти вас. Продолжать делать то, что делаете вы — неминуемая смерть.

Тати скривилась и демонстративно загляделась в другую сторону.

Прелестный юноша плясал в кругу молодых женщин, неторопливо попивающих коктейли: он размахивал просторными полупрозрачными рукавами рубахи над головой — точно крона красивого гибкого дерева колыхалась при сильном ветре; он стучал в бубен и пел удивительно высоким нежным тенором. Насколько могла судить Тати с её знанием хармандонского, пел он о любви… И лицо его не было скрыто, артистам делались некоторые послабления.

Собеседница Тати неслышно поднялась с ковра и встала у неё за спиной.

— Не притворяйтесь, что не слышите меня. Не я вас убью. Найдутся десятки, сотни, тысячи тех, кто захочет убить вас. Хорошо, что пока лишь узкому кругу людей известно о родстве Кузьмы и принцессы Оливии: в стране безвластие, вокруг царит полный хаос, иностранные войска, вы это знаете не хуже меня, хозяйничают во многих провинциях… Миру нужна нефть, которая на данный момент осталась только здесь. А Кузьма… Я не буду мучить вас, расписывая тонкости политической системы этой страны, и скажу коротко. По нашим законам, владеющая им женщина формально имеет право на хармандонский престол. Теперь вы понимаете, во что ввязываетесь? Это большая политика. Это колоссальные деньги. Это запутанная партия в масштабах всей планеты. Не делайте вид, что меня тут нет. Всё что я вам говорю — чистая правда.

3

Нежный поцелуй зари в сомкнутые веки разбудил Тати. Она дремала каких-нибудь полчаса, не больше, в плетеном кресле на балконе, и теперь розоватая полоска света, протянувшись по черно-белым квадратикам напольной плитки, коснулась её лица.

Всю ночь она думала о Кузьме, о женщинах, в чьих руках сосредоточена большая часть мировых запасов нефти, о собственном неосторожном и странном поведении в последние месяцы — голос девушки, носящей на поясе метательные ножи, звучал в голове у Тати почти без всяких усилий с её стороны — точно записался на магнитофонную ленту.

«Не я вас убью. Найдутся десятки, сотни, тысячи тех, кто захочет убить вас.»

Тати не было страшно. Её рассудок будоражили, не давая уснуть, какие-то другие, неведомые ей доселе, странные, сладко-муторные грезы и ощущения. Набив трубку превосходным хармандонским табаком, она закурила.

«Может, действительно бросить всё это к лешему и улететь в Новую Атлантиду, пока не поздно?» Мысль уютно обволакивала сознание Тати, густой ватный дым трубки плыл над столиком.

«Нет. Бросить всё — значит вернуться к тому, что было. К изначальной точке. Никогда нельзя отказываться от возможности идти вперед, даже если это рискованно. Жизнь дана для того, чтобы подниматься. Выше и выше».

Тати ощущала почти приятную, медлительную тошноту, когда думала о том, что у неё есть мизерный, тысячные доли процента, шанс оказаться среди небожительниц — владелиц нефтяных платформ и скважин, стеклянных небоскребов, торговых центров, возведенных в пустыне, и таких шикарных юношей, как Кузьма… Ведь в мире возможно всё, что не запрещено физическими законами. Так?