Недалекий - [2]

— Всего лишь вся жизнь, — ответил Исин.

— Значит, помочь решил армейскому другу? Получил письмо и сразу приехал? Что там у тебя: семья, работа?

— В основном семья…

— Мне твоя помощь позарез нужна, — сказал Запеканский, — я-то совсем один: родителей уже нет, а жены и детей никогда не было.

— Знаю, — сказал Исин, — читал и перечитывал: здесь тебя ничто не держит, и поэтому ты едешь за границу. И, как я теперь понимаю, ты именно сваливаешь — то есть насовсем…

— Надеюсь, что так, — заключил Гриша и пожелал: — Ну, будем здоровы!

— План у нас такой, — объяснял он. — Ты берешь мои вещи и сегодня же едешь в столицу. Сдашь их в камеру хранения в аэропорту, купишь палатку, продукты — и вперед, на озера. Разобьешь лагерь (место я отмечу на карте) — и жди меня в гости. Мы отдохнем несколько дней на природе, а затем — на электричку и в аэропорт. Ты получишь крупную сумму в конверте — семье подспорье — и вернешься домой, а я полечу туда, где меня всю жизнь будет мучить ностальгия.

— У меня в самом деле семья, — согласился Саша, — и приехал я, конечно, чтобы подзаработать. Но тебе зачем вся эта конспирация?

— Имеешь право знать в общих чертах, — сказал Гриша. — Я тут дельце замутил, чтобы голым не ехать, а если кое-кто поймет, что я сматываюсь, то все сорвется. Мне даже с маленьким чемоданчиком нельзя на улице показываться — городок-то крохотный… Так что покручусь, сколько нервы выдержат, а потом пойду за хлебушком и… прощай. Не появись ты сегодня — я бы сам справился: оставил бы все и залег в столице до отлета. Но совсем без багажа лететь — привлекать внимание. Кроме того, есть кое-какие реликвии — бросить жалко.

— А искать не будут? — поинтересовался Саша. — Могут ведь и там найти?

— Шушера, шпана, мелочевка — хулиганье… — успокоил скорее себя, чем Исина, Запеканский. — У них извилины под линейку. Все разработки мои… Им и в голову не придет, что я за границей…

— Что же ты от всех скрываешь, а мне доверил? А если я уже не тот Саша Исин?

— Все мы не те, — сказал Запеканский. — А ты издалека, здесь тебя не знают, и вместе нас никто не видел. Приехал — уехал… Это же нормальная сделка — платная дружеская услуга. Если бы я вообще ни с кем не делился, то как бы все оформил? Так что ты не один в курсе…

— За удачу! — предложил Исин. — Все гораздо проще, чем я думал.

Они сидели у костра на берегу озера.

— Обидно даже. Где еще такая красота?

— А давай поменяемся, — предложил Саша. — Я вместо тебя за рубеж, а ты к моим… Там полный набор — будут тебя и любить, и лелеять. Они даже разницы не заметят — было бы кого пасти.

— Смешно, — сказал Запеканский. — А ведь мы похожи: подстричь тебя и очки надеть — вылитый я.

— Последняя, — сказал Исин, откупоривая бутылку, — давай стакан.

— За то, чтоб встретиться с Ренатой, — предложил Гриша.

— Красивая девушка?

— Понятия не имею, — сказал Запеканский Гриша, — но она — это следующий этап.

— Ты выпил без меня, — сострил Исин.

Гриша не ответил.

— Таких, как ты, навалом, — сказал Исин, — больше, чем комаров.

Ответа не последовало.

— Странно, — удивился Саша, — я тебе хамлю, а ты молчишь.

Тишина в ответ.

— Вот такой у нас план, — сказал Саша. — Ты тут полежи, а я соберусь пока. Мне, понимаешь ли, на электричку пора, а затем в аэропорт — самолет ждать не будет.

3

За дальнейшими своими действиями и поступками он наблюдал отстраненно: то есть физический Саша Исин едет в город, стрижется коротко в парикмахерской, потом — в аэропорт, проходит таможню, паспортный контроль (в чужих очках и с чужим паспортом), поднимается по трапу в самолет, а сознание его витает рядом и с интересом смотрит этот приключенческий фильм.

Нечто подобное уже случалось с ним в армии, в самом начале, когда сержанты в учебной части после отбоя избивали ногами молодых солдат по своему выбору за какие-то невнятные провинности. И тогда Сашино тело лежало в умывальне на цементном полу, практически не ощущая боли, и, скорее из принципа, прикрывало руками живот, почки, еще кое-что, а сознание наблюдало за процессом со стороны, интеллигентно возмущаясь этим варварским зрелищем.

Первая отчетливая мысль пришла Саше в голову, когда он был уже в самолете: «Вот те на, мимолетная шутка-экспромт, возникшая у костра, когда я предложил Грише поменяться жизнями, реализовалась практически. И ни сомнений никаких, ни страха, что разоблачат, не возникло. Собственно, и сейчас страха нет: куда там иностранным пограничникам до наших дотошных.

А может быть, дело в том, что не Запеканский, а Саша Исин лежит возле озера — погиб при попытке к бегству от собственной судьбы?»

Самолет тем временем выруливал на взлетную полосу.

«Нет, — решил Саша, — я — это я, но в роли Запеканского. Хорошо, что мы в самом деле похожи, тем более в очках, которые совершенно мне не идут и ему никогда не шли».

Самолет набирал высоту.

«Хорошо, — размышлял Исин, — когда жертва охотно идет навстречу и даже планирует преступление: никто не в обиде. Хорошо, что не пришлось подкрадываться с дубинкой в руке. Это только в кино бывает: бац по голове тяжелым предметом, и клиент мертв или жив — по выбору бьющего. Хорошо, что ампула не подвела, хотя были сомнения, — а так вроде и непричастен совсем…»