Небом крещенные - [23]
Оттеснив смущенных курсантов в сторонку, Костя вполголоса сказал:
— Видали, как шуруют? То-то.
Зосимов спросил:
— Как ты все-таки с ними договаривался?
— Расчет в эскадрилье. Завтра… — уклончиво ответил Костя. — Если они даже придут, часовой их не пустит.
Отступать было поздно. Пошли бродить по степи. На попутной машине доехали до предгорья, а там — арыки звенят по каменистым руслам, в садах деревья гнутся под тяжестью яблок, опираясь ветками на костыли-подпорки. Вчетвером съели, наверное, полмешка яблок. Экая существует жизнь — стоит лишь отойти от заброшенного в степи, огороженного забором военного городка.
Вернувшись под вечер в эскадрилью, доложили старшине, что караулка оштукатурена и даже побелена.
— Проверю, — буркнул старшина.
На другой день проверил и представил четверых отличившихся на хозработах курсантов к поощрению.
Перед отправкой групп на объекты Чипиленко вызвал из строя Зосимова, Булгакова, Белагу, Розинского.
— За образцовое выполнение задания объявляю вам благодарность! — торжественно прокричал старший лейтенант.
— Служим… — Положенный по уставу ответ они пробормотали вразнобой, замяв окончание фразы.
— Работать умеете, а отвечать не умеете, — недовольно заметил Чипиленко. — Ну-ка еще разок: объявляю вам благодарность, товарищи курсанты!
Надо же было именно в эту минуту появиться у ворот тем женщинам. Часовой (он был предупрежден Розинским) гнал их прочь, а они наступали, не обращая внимания на его винтовку.
— В чем там дело? — поинтересовался Чипиленко и сам пошел к воротам.
В подобной ситуации, как говорят, лучше бы сквозь землю провалиться. Четверо "отличившихся" стояли перед строем красные, как только что вытащенные из кипятка раки.
Женщины, перебивая друг друга, о чем-то рассказывали старшему лейтенанту. То и дело тыкали пальцами в сторону четверки: признали.
Чипиленко приказал пропустить женщин на территорию городка. Сам проводил их в курилку, усадил на скамеечку. К строю вернулся, метая глазами огни и молнии.
— Так знаете, какой номер выкинули эти разгильдяи? — спросил он. И, забыв пояснить всем курсантам, в чем же дело, заговорил с презрением: — Конечно, скандал мы загладим. Ну, соберем среди командиров, кто сколько сможет, заплатим… Но как можно докатиться до такого позора? — Он подступил вплотную к четверке и закричал, срывая голос: — Вас спрашиваю, Зосимов!!!
Почему-то одного Зосимова, а остальных?
— Мы их отмечаем, мы их поощряем, а они видите какие? Снять ремни!
Они начали медленно расстегивать ремни, не поднимая глаз.
— На гауптвахту шагом арш!
Вдоль строя прокатился говорок: никто не знал, за что вдруг наказали четверых курсантов, которых тот же Чипиленко минутой назад хвалил.
Гауптвахта — не так уж она и страшна, особенно когда друзья дежурят по кухне.
Другое мучило ребят. Они почти не разговаривали между собой, только Костя Розинский все повторял: "Сволочи мы. А больше всех — я".
ИЗ ДНЕВНИКА ВАДИМА ЗОСИМОВА
16 ноября
В следующий раз нас послали в караулку, чтобы мы сколотили там нары, стол, оружейную пирамиду. Возглавивший бригаду курсант упросил старшину послать и меня как хорошего плотника. Старшина нехотя согласился. Сико не терпел возражений, какими бы разумными они ни были, но, когда его просили, он иногда разжимал свои каменные челюсти.
— Совершим небольшой маневр в горизонтальной плоскости, — сказал наш бригадир и повел нас кружным путем.
Выскочив на станционные пути, мы молниеносно, по-истребительски, атаковали платформы, груженные сахарной свеклой, и унесли богатую добычу.
Около домика караулки, нарядно маячившего белеными стенами, свалили свеклу в кучу. Бригадир распорядился:
— Мы будем ишачить, а ты, Зосимов, сделаешь замес по своему рецепту, как тогда….
Я не возражал. С утра сегодня все складывалось наилучшим образом, все выходило так, как мне надо. В замес я заложил отдельно четыре маленьких бурачка. Тут, понимаете ли, день рождения у одного товарища… Нужна продукция высшего сорта.
В бригаду подобрались ребята, умевшие плотничать. Стучали топоры, повизгивали пилы, пахло свежей, смолистой щепой. Я тем временем хлопотал около костра. Присыпанные горячим пеплом, зрели у меня бурачки. Вскоре второй — "летный" — завтрак был готов, и плотники, воткнув топоры в бревна, набросились на печеную свеклу. Четыре маленьких корешка я завернул в газетку и припрятал.
На обед не пошел. Мою порцию борща плотники могут разделить, а второе пусть принесут в котелке сюда.
Курсанты ушли, а я приблизился к самолетной стоянке. Скрываясь за хвостом крайнего И-16, вел наблюдение. Механики и мотористки складывали в сумки инструмент. Вот объявили обеденный перерыв. Девушки построились парами, старшая повела их детсадовскую колонну по дороге в городок. Когда колонна поравнялась с крайним самолетом, я возник из-за укрытия, как лихой джигит, выхватил из строя Женю Селиванову. Ее подружки завистливо-весело взвизгнули. Старшая намеренно отвернулась.
До караулки мы прошли быстрым шагом, я прикрывал Женю от посторонних взглядов своими плечами.
— После обеда мне не надо сюда возвращаться, — сказала Женя, прерывисто дыша, когда мы вскочили в караулку" — Старшая доложит, что я в санчасть пошла.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.