Небо выбирает нас - [6]

— Пап, а пап, — осторожно начал Петька, принимая от отца сверток и вкладывая открытку на прежнее место, — мне бы денег…

— Дай ему, мать, рублевку на кино.

— Мне триста рублей надо… — И Петька настороженно втянул голову в плечи.

— Тридцать рублей? — переспросил Дмитрий. — Это куда тебе столько?

— Не тридцать, а триста…

— Хе-хе! Ему костюм в зубы, а он еще триста в придачу. Воистину «дорогой сынок»… — сказал Погорелов.

— Помолчи, Федор! — резко оборвал Погорелова Дмитрий. — Мой сын — мне и оценивать.

— Да я что? Оценивай! — усмехнулся Погорелов и в ожидании скандала поудобней уселся на табурете.

— Ну, так для чего тебе триста понадобились?

— Лодку хотел… У нас в пруду ни одной лодки. Наша первой будет.

— Это хорошо, Петька, что наша лодка первой по пруду поплывет, — медленно начал Дмитрий. — Я вот тоже у грузчиков вроде первым числюсь. И не по бригадирству, а так. Но все это чушь, Петька. На кой черт тебе в ту лоханку первым лодку спускать, когда, может, для души корабли сподручней строить или капитаном на них. Мать, прими у него костюм, пусть полежит до весны.

— Мне бы лодку, пап…

— Лодку? — Дмитрий приподнялся и налег ладонями на середину стола, чтобы ближе видеть заплывающие страхом Петькины глаза. — А ты их заработал, сотни-то? Я тебе дам такую лодку, ты у меня гвоздем в пол влезешь! Поговори мне еще! — рыкнул Дмитрий и угрожающе сжал кулак.

Петька вихрем сорвался с табуретки, и только зеленое пальто, на ходу стянутое с вешалки, на мгновение мелькнуло в двери и исчезло.

— Петька-а! — полетело вслед…

А младший Вьюн, хлопнув коридорной дверью, прыгнул через все ступени крыльца прямо на ледяную дорожку двора, не удержался на ногах, ударился боком, почти тут же вскочил и завернул за угол соседского дома. На этот раз отец не побежал за ним, наверно, слишком хмельной был… Петька перевел дух и со злостью пнул консервную банку, подвернувшуюся под ноги. Ну с чего так разозлился отец? И попросить ни о чем нельзя… Всегда так: выпьет, а на другой день хоть не подходи… И денег не дает. Где их достать, почти триста рублей? А без лодки никак нельзя, без нее дно пруда не исследуешь и самолета не найдешь. Эх, папан, папан! Ну что тебе стоило? Всего полторы зарплаты.

Петька с тоской посмотрел на небо, которое, кажется, вот-вот обрушится снегом на малолюдную улицу, на исковерканную машинами дорогу и воющие от ветра провода. Он думал: хорошо бы сейчас оказаться в школе. Там идет уже второй или третий урок, и весь девятый класс слушает старенького учителя физики Спиридона Ивановича. Он может бесконечно говорить о знаменитых русских ученых-физиках, о могучей энергии атома. И пусть бы Спиридон Иванович закатил ему в журнал жирную двойку за невыполненное домашнее задание, пусть бы выгнал из класса за поломанный измерительный прибор, ведь все равно на следующий день он мог бы прийти в школу. А теперь что делать? Куда пойти?

На выцветшей за зиму доске объявлений Петька прочитал:

Со второго по пятое марта кино

«Гроза».

Начало в 10, 12, 18, 20 часов.

Билеты продаются.

— Продаются, — повторил Петька, зевнул и зашарил по карманам с надеждой найти мелочь. Нашел всего лишь два пятака, этого, конечно, было мало, и на билет не хватит.

— Эй, паря! — окликнул он проходившего мимо парнишку примерно своего возраста. — Подкати-ка на минутку.

Тот подошел и выжидательно остановился, поглядывая на Петьку настороженным взглядом.

— Дай закурить.

— У самого на раз осталось, — хмуро ответил парнишка.

— А это мы посмотрим, — процедил Петька сквозь зубы и ухватил парнишку за ворот пальто. — Проверим, что у тебя там, — и запустил левую руку в его карман, вытащил пачку папирос, надорванный рубль и расческу, которую сунул обратно. — Только пискни, шарахну — гвоздем в землю влезешь! — И с ехидством добавил: — В долг беру, отдам после дождичка. Проваливай!

Парнишка отошел на несколько шагов и пригрозил:

— Мы еще встретимся!

— Приходи, — усмехнулся Петька. — Деньжат не забудь.

— А вот этого не хочешь? — показал парнишка кулак.

— Проваливай! Проваливай! — повысил голос Петька, и парнишка трусцой скрылся в переулке.

Петька закурил, на мгновение пожалел, что не удалось плотно позавтракать, а мать не торопилась подавать на стол разогретый борщ, должно быть, ждала, когда уйдет дядя Федя.

Около часа бродил бесцельно по улицам Петька, дразня дворовых собак. По пути помог монтеру, который налаживал линию телефонной сети, попросил у него «когти» залезть на столб, но тот отказал, и Петька обозвал его тумаком. Потом заглянул в парикмахерскую, проболтал несколько минут с бывшей десятиклашкой. Она все уговаривала его пройти в кресло и «привести в порядок прическу». Пообещала даже поодеколонить. И все без денег. Но Петька, отогревшись, поторопился отказаться от этих услуг, так как считал свою прическу не хуже, чем у других, даже без одеколона.

Петька взял билет в кино, потоптался среди немногочисленных зрителей и одним из первых вошел в зал. Он сразу устремился в угол, где потемнее и где, по его предположению, будет мало зрителей. Петька поднял воротник и прикрыл глаза. Кто-то сел рядом, но он не обратил внимания. Нежное комнатное тепло хорошо натопленного клуба ласкало тело, и, сморенный им, он стал всхрапывать едва ли не с первой части фильма, незаметно для себя привалившись плечом к соседу.