Небо выбирает нас - [7]

— Ты что, спать, что ли, сюда пришел? — недовольно оттолкнул тот Петьку.

— А твое какое дело? — проснувшись, огрызнулся Петька. — Сопишь потихоньку — и посапывай.

— Хулиган! — раздраженно бросил сосед и отвернулся.

— Сиди-сиди! — пробубнил Петька. — Тоже мне культурный нашелся! — привалился другим плечом к спинке сиденья, и вскоре опять послышалось его легкое с посвистом похрапывание.

К концу сеанса Петька неплохо выспался и к выходу шагал бодрый и в отличном настроении. У выхода он столкнулся с Сергеем Можаруком, бывшим одноклассником, худым и болезненным «очкариком». Петька стоял перед ним, чуть склонив к груди голову, некоторое время с удивлением разглядывал его, потом облапил и обрадованно захлопал по выпирающим из-под пальто острым лопаткам.

— Хоттабыч! Каким ветром? Почему не в школе?

— Гриппую, — словно по секрету, тихо сообщил Сергей. — Все на работе, а я в кино сбежал, — застенчиво улыбался он и все поправлял очки, укладывая их на переносице.

У Сергея были светлые, с реденькой голубизной глаза и сливавшиеся с цветом лица брови. В первые минуты Сергей заметно радовался встрече с Петькой, но потом стал рассеянно поглядывать на крыши домов, на прохожих…

— Позеленел ты, Хоттабыч. Как выкрасили.

— Гриппую же…

— Ты всегда такой.

— Может быть, — снова засмущался Сергей и потянулся протирать запотевшие очки. Ему неприятно было сознавать, что он такой тщедушный и хилый, что у него дынеобразная голова и что он часто болеет, как никто в классе. — Папа говорит, чтобы я спортом больше занимался, плаванием. Наверно, школьной физкультуры мне не хватает, — вздохнул Сергей и остановился. — А может, на пруд пойдем? — вдруг предложил он. — Там окуней, наверно, ловят.

— Гожо́.

Сергею показалось, будто Петька очень уж охотно согласился прогуляться на пруд. Или, может быть, его действительно заинтересовала рыбалка, а может быть, ему просто хочется побыть с ним. Все-таки давно не встречались. А он все один и один.

— На прошлой неделе Дед мне по физике двойку закатил, формулы я попутал, — с огорчением сообщил Сергей.

— Он такой, он не посмотрит, что отличник! Дышит еще?

— На пенсию собирается.

— Он еще с осени собирался. При мне, — с ноткой довольства сказал Петька, радуясь, что и, он еще кое-что помнит о школьных делах.

— Не могу понять, почему ты перестал учиться? — спросил Сергей.

— Сам не пойму. Так получилось, — откровенно ответил Петька. — Не хотелось по литературе и сочинениям двойки хватать. Только и слышишь: родителей вызовем. Попробуй вытерпи! А по школе иногда скучаю.

— Ты и на следующий год не пойдешь? — полюбопытствовал Сергей.

— Опять двойки хватать и записки таскать родителям? Нет уж! — раздражаясь, ответил Петька. — Пусть другие мозги себе засоряют. Надо главным предметам обучать, к примеру, чтобы в день по пять уроков физики. А та-ак! — И Петька презрительно махнул рукой. — Пойми, голова, дело-то к чему прет. Ученых больше становится, а неученых скоро по пальцам будешь считать. Газеты читаю! А кто, извини за выражение, доски из вагонов выгружать будет, дома строить, дороги? Ученый? Держи карман шире. Он на такую должность ни в жизнь не согласится! Поэтому чуешь, как у простого работяги зарплата растет? Мой папан оценивается рублями в полтора раза больше, чем твой Спиридон Иванович, и на мозги жалуется только с похмелья! То-то, старик! — И Петька, победно выпятив подбородок, ускорил шаг.

Сергей остановился.

— А спина и руки у твоего папана… отца болят?

Петька будто споткнулся, встал, но еще некоторое время не оборачивался, словно размышлял, стоит ли отвечать Можаруку или сделать вид, что не расслышал. И еще он думал: Серегу не зря в школе профессором зовут, а значит, он не напрасно про спину загнул. Поглядел на Можарука из-за плеча, как бы рассматривая его заново, и ответил с вызовом:

— Ну, болят!

— А мой дядя тоже грузчиком работает. И ничего не болит. И знаешь, какие тяжести грузит — смотреть страшно!

— Да-а? Так я и поверил! — Петька презрительно скривил губы. — Сильнее моего папана нет в поселке. Он «Москвич» сзади поднимает, только колесики в воздухе визжат! Твой дя-я-дя!

— Да он на кране работает.

— Ха! Так он же крановщик, а не грузчик! — рассмеялся Петька.

— А если грузчик… не сильный? — с некоторым сомнением спросил Можарук.

— Его из бригады выживут. Толку-то с него. Пойдем на пруд, профессор.

Под сильными, уверенными шагами Петьки ломался и проваливался выжатый морозом снежный наст. За спиной остались крайние дома поселка, высокая водонапорная башня из красного кирпича и постройки недавно укрупненного автомобильного гаража.

Ну и чудак же этот Серега, думал Петька. Нашел с чем сравнивать силу человека. С краном! В морских портах вон какие показывают. «Кировцев», как игрушки, с берега на корабль пересаживают. Р-раз — и там! А папан с мешками да ящиками, ну там досками или еще чем занимается. Вагон разгрузил — денежки, другой разгрузил — еще в карман. Устает, конечно, любой силач устанет. И отец иной раз придет — мать не нарадуется: ни в одном глазу, а лицом серый, поужинает молча — и в постель. А утром лишь вспомнит, сколько ящиков срочного груза перекидала его бригада. И еще скажет: «Ну что, мать, как твой Дмитрий? — подмигнет довольно. — За этот месяц кругленькую принесу». А мать ему, как обычно, ответит: «Спину-то побереги! Чай, не железная».