Небесный хор - [13]

Шрифт
Интервал

С соблазном поборись-ка лет до сорока.
* * *
И умные порой в страстях мирских плывут.
Так тянут и они с глупцами бичеву.
* * *
Сошел во чрево Бог беспомощным дитятей,
Чтоб с Ним сравняться мог и до Него достать я.
* * *
Сколь добродетели все связаны друг с другом!
Одну имейте лишь, и сразу полон угол!
* * *
Нет вещи выше нас. И если бы бытья нам
Не предоставил Бог, Он сам бы был с изъяном.
* * *
Бог сущ через Себя, а я через Него.
Обоих ты познал, познавши одного.
* * *
Все совершенно: гравий и рубины.
И чем лягушка хуже серафима!
* * *
Не ближе серафим к Творцу, чем Вельзевул.
Но Вельзевул к Нему сам спину повернул.
* * *
Пред Господом идя, все твари не ничто ль!
За Господом идя, и ноль играет роль.
* * *
Угодней Господу и спящий непорочный,
Чем грешник, напролет молящийся все ночи.
* * *
Мы молимся Ему, с Ним, из Него и в Нем.
Он — Слово, Псалм и Дух и все, что ни возьмем.
* * *
Я чести не ищу, когда она во мне.
А если уж ищу, тогда она вовне.
* * *
В чем признак Божества? В творении излиться,
Собою быть всегда, не знать и не стремиться.
* * *
Чего в нас только нет! И — церковь мы, и камень!
И в каждом — Высший Жрец, свершающий закланье!
* * *
Черт Бога тяготит. Для зверя Бога нет.
Любовь — Он для людей. Для ангелов Он — свет.
По этим признакам ты сам теперь проверь,
Кто — человек, кто — черт, кто — ангел и кто — зверь.
* * *
Он в ужасе бежит пред молнией времен.
Как в Духе устоит средь вечных молний он!
* * *
Все временное — дым! Пусти его в свой дом,
И твой духовный взор ослепнет в дыме том.
* * *
Прочь серафимы, прочь! Меня не утопите!
Не надо мне ни вас, ни ангельских наитий!
От вас далек мой дух! Он жаждет одного:
В том море утонуть, где молкнет Божество!
* * *
Себя ты хочешь знать в начале и в конце?
Найдя в себе Отца, найди себя в Отце.
Будь сходен с Господом во всем ты и вполне:
Будь Богом в Боге, Словом в Слове, сном во сне.
* * *
Кто в средоточии свой устрояет дом,
Тот созерцает всё, что ни на есть кругом.
* * *
Ты спросишь, в чем же Бог, в движенье иль в покое?
С Ним вместе возлюби как то, так и другое.
* * *
Ты вопрошаешь, Бог давно ли есть и был?
Молчи! Он так давно, что Сам уж позабыл.
* * *
Столь бесконечен Он, земли своей Творец,
Что не найдет никак Свой Собственный конец.
* * *
Бог не был никогда и никогда не будет,
И все ж предмирен Он и с миром не убудет.
* * *
Бегут ли времена? Бегут! И тем не менее
Покоятся они в Божественном мышлении.
* * *
Как Вечность времена и Вечности как время.
Связь лишь тебе темна меж этими и теми.
* * *
Чего же мне хотеть! Мне, верьте, все одно:
Миг, вечность, там и здесь, скорбь, радость, ночью, днем.
* * *
В начале был Отец. Сын пребывает ныне.
А Дух, времен Конец, прославлен будет в Сыне
* * *
Нет! Мыслей в Боге нет! Ему ведь не пристало,
Чтоб мыслями Его покой поколебало.
* * *
Бог — Сущее Ничто! Как только в «здесь» и «ныне»
Мы заключим Его, Он тотчас нас покинет.
* * *
Ты молвишь, «там» и «здесь», «там — вечное!», «здесь — миг»!
Но что есть: «там» и «здесь», и вечное и миг?
* * *
И ныне Бог творит. Так уж не в том вопрос ли,
Что Бога не томит ни «до», ни «здесь», ни «после»?
* * *
Как в очаге огонь, как дерево в зерне,
Так все творение в Господней тишине.
* * *
Как единицу зрим в числе любом,
Так и Господь един во всех и всем.
* * *
В десятке ноль, в десятке единица,
В десятке тварь с Творцом стремится слиться.
* * *
Свет — сила всех вещей и Бога Самого.
Не будь Господь огнем, не мог бы ничего.
* * *
Как молния Господь, как черное Ничто,
Которое навек от взора отнято.
* * *
Господь во мне огонь, а в Господе я — свет.
Мы внутренне одно. Меж нами граней нет.
* * *
Нет никаких меж Господом и мной
Различий, кроме разности одной.
* * *
Я — образ Господа, чтоб мог наедине
Он созерцать Себя, как в зеркале, во мне.
* * *
Кто в радости своей и в скорби недвижим,
Тот сходствует уже и с Господом Самим.
* * *
Вот Слово Вечное, в котором Бог и все вы,
Вот на руках Оно покоится у Девы!
* * *
Я в Нем Его Другой. И только я и природе
С Ним сущности одной, и только я с Ним сходен.
* * *
Когда бы от себя уйти диавол мог,
То и его бы я узрел у Божьих ног.
* * *
На небесах своих одно лишь солнце ищешь.
Но солнце не одно! Их много, много тысяч.
* * *
Чтоб небо созерцать, не нужен телескоп.
От мира отвратясь, ты взреял высоко б.
* * *
Мне б солнцем стать! Мне б расписать, горя,
Божественности темные моря!
* * *
Что бесконечен Бог, мне думать нет причин.
Ведь Он в меня истек, ведь я Его почин.
* * *
Не знаю, кто я есмь. И знаю, кто не есмь.
Я — точка, но и круг. Я — вещь, но и — не вещь.
* * *
Отверстым взором зрим лишь мертвый, ложный свет,
Не Бога! Перед Ним наш взор отверстый слеп.
* * *
Услышит тишину и ночь увидит тот,
Кто силу внешних чувств во внутрь перенесет.
* * *
Работать хорошо. Прекраснее молиться.
Прекраснее всего пред Богом преклониться.
* * *
Спасителя родить, Марией чистой стать,
Даруя Богу плоть, приемля благодать.
* * *
Их пять: раб, друг и сын, невеста и супруг.
А выше в Боге числ не встретишь ты, мой друг!
* * *
Ты судишь о Творце? Не множишь ли ты ложь,
Коль по творениям Творца воссоздаешь?
* * *
Один у нас исход отбросить надо тварь,
И в мыслях сживет миротворенья Царь.
* * *
Пылинки в мире нет, соломинки такой,
Чтоб мудрый не узрел в них вечности покой.

Еще от автора Николай Николаевич Белоцветов
Шелест

Белоцветов Николай Николаевич [3(15).5.1892, Петербург — 12.5.1950, Мюльхайм, Германия] — поэт, переводчик, публицист, религиозный мыслитель. «Шелест», вышедший 1936 году, второй (и последний прижизненный) русскоязычный поэтический сборник в который, по мнению Ю.Иваска, «вошли лучшие его вещи». Музыкально-мелодический строй лирики Белоцветова отмечал Ю.Иваск: вошедшие в последний прижизненный сборник Белоцветова «Шелест» тексты «написаны одним дыханием. Каждое стих, состояло из одной непрерывной музыкальной фразы».


Рекомендуем почитать
Милосердная дорога

Вильгельм Александрович Зоргенфрей (1882–1938) долгие годы был известен любителям поэзии как блистательный переводчик Гейне, а главное — как один из четырех «действительных друзей» Александра Блока.Лишь спустя 50 лет после расстрела по сфабрикованному «ленинградскому писательскому делу» начали возвращаться к читателю лучшие лирические стихи поэта.В настоящее издание вошли: единственный прижизненный сборник В. Зоргенфрея «Страстная Суббота» (Пб., 1922), мемуарная проза из журнала «Записки мечтателей» за 1922 год, посвященная памяти А.


Темный круг

Филарет Иванович Чернов (1878–1940) — талантливый поэт-самоучка, лучшие свои произведения создавший на рубеже 10-20-х гг. прошлого века. Ему так и не удалось напечатать книгу стихов, хотя они публиковались во многих популярных журналах того времени: «Вестник Европы», «Русское богатство», «Нива», «Огонек», «Живописное обозрение», «Новый Сатирикон»…После революции Ф. Чернов изредка печатался в советской периодике, работал внештатным литконсультантом. Умер в психиатрической больнице.Настоящий сборник — первое серьезное знакомство современного читателя с философской и пейзажной лирикой поэта.


Мертвое «да»

Очередная книга серии «Серебряный пепел» впервые в таком объеме знакомит читателя с литературным наследием Анатолия Сергеевича Штейгера (1907–1944), поэта младшего поколения первой волны эмиграции, яркого представителя «парижской ноты».В настоящее издание в полном составе входят три прижизненных поэтических сборника А. Штейгера, стихотворения из посмертной книги «2х2=4» (за исключением ранее опубликованных), а также печатавшиеся только в периодических изданиях. Дополнительно включены: проза поэта, рецензии на его сборники, воспоминания современников, переписка с З.


Чужая весна

Вере Сергеевне Булич (1898–1954), поэтессе первой волны эмиграции, пришлось прожить всю свою взрослую жизнь в Финляндии. Известность ей принес уже первый сборник «Маятник» (Гельсингфорс, 1934), за которым последовали еще три: «Пленный ветер» (Таллинн, 1938), «Бурелом» (Хельсинки, 1947) и «Ветви» (Париж, 1954).Все они полностью вошли в настоящее издание.Дополнительно републикуются переводы В. Булич, ее статьи из «Журнала Содружества», а также рецензии на сборники поэтессы.