Небесные создания. Как смотреть и понимать балет - [48]
Тема подавляемой, сдерживаемой страсти в этом балете роднит его и с «Веком невинности» Эдит Уортон (1921), и с «Бесплодной землей» Т. С. Элиота (1922): «Апрель – жесточайший месяц, выводит/Сирень из мертвой земли, морочит/Нас, память смешивая с желаньем». В «Сиреневом саде» мы видим юную Каролину на празднике в саду накануне ее свадьбы. Мужчина, которого она любит, тоже там, как и ее будущий муж – последний намного старше нее, и она не питает к нему чувств. Он, видимо, столь же равнодушен к ней – на праздник является его бывшая любовница на взводе. Юные возлюбленные пытаются улучить хоть минутку, чтобы остаться наедине, но они окружены светской болтовней, шепотками, социальным маскарадом, и время на исходе. Каролина одета в жертвенно-белый.
Хореография Тюдора очень похожа на приемы Нижинской – он тоже использует статичный корпус. Только здесь это символизирует узкий корсет, в который закованы жители эдвардианской эпохи – их интересует лишь продвижение по социальной лестнице; холодок английского идеала сдержанности, телесное пианиссимо, наделяющее малейшие всплески движения глубочайшим смыслом. И в этом балете появляется секс. Здесь вся экспрессия идет от таза, от движений нижней половины тела, становящихся криком из недр; страстно и яростно бьют и вытягиваются ноги, а верхняя половина тела по-прежнему воплощает собранность, корректность – «keep calm and carry on[38]». Тюдор сделал упор на новое для классического танца противопоставление – ego и id, ангельского и животного. В поисках психодинамической правды, движения, вскрывающего происходящее в подсознании, Тюдор в своих балетах создал очень понятный язык, мощный и узнаваемо современный. «Зрителям предложили, – объясняет Агнес де Милль, – смириться с тем, что балетный жест может быть формой простейшей драматической коммуникации. Их также поставили перед фактом, что им теперь придется смотреть на женщин, которые, выглядя как их матери и тетки, задирают ноги выше головы или обхватывают ими тела мужчин-танцоров».
Неудивительно, что сила мышц пресса и гибкость позвоночника, необходимые, чтобы «танцевать Тюдора» – то, что он называл «сознанием телесного центра» – стали визитной карточкой модернистской хореографии Марты Грэм. Оба артиста взялись за освоение неизмеримых глубин – психики и всех ее хитросплетений.
«Сиреневый сад» блестяще обыгрывает понятие времени, что снова вызывает у меня ассоциации с эпохальными строками Т. С. Элиота, опубликованными в 1936 году, в год премьеры балета. Его поэма «Бернт Нортон» начинается со слов:
Заряженные мгновения – украдкой брошенный взгляд, едва заметный жест, страстный выпад, торопливый отход – прямо на наших глазах становятся воспоминанием. Мы видим героев в состоянии диссоциации, психологической расщепленности: они наблюдают за тем, как теряют все. Когда Каролина теряет сознание и падает на руки своему жениху, Тюдор «замораживает» этот момент и всех присутствующих в нем почти на сорок секунд. В течение этого времени душа Каролины выходит из ее бесчувственного тела и слепо шагает навстречу возлюбленному, потом (как на кинореверсе) возвращается обратно, и праздник возобновляется. В конце герои выстраиваются словно для группового фото на память, как будто напротив сцены установлена старинная камера с фотопластинами. Этот момент останется навсегда, и никто не разглядит в нем печаль. Попробуйте посмотреть этот балет и не умереть отчасти; это попросту невозможно.
«Своими балетами я не разрушал никакие границы, – скажет Тюдор в 1973 году. – Я вернулся на родные улицы, к людям, с которыми жил… Я хочу, чтобы каждый в зале – от трехлетнего ребенка до семидесятилетнего старика, кем бы он ни был, – понял, что такое драма». (9)
Самые успешные свои балеты Тюдор поставил в Америке. Если в «Сиреневом саде» желание – молчаливая вибрация, заставляющая этот балет слегка подрагивать, то в «Огненном столпе» Тюдор выпускает его из клетки; оно уже не скрытое, а явное. Тюдор поставил этот балет на одно из самых значительных раннее произведение австрийского композитора Арнольда Шёнберга, пламенную «Просветленную ночь»; она, в свою очередь, написана по одноименному стихотворению Рихарда Демеля, опубликованному в 1896 году (тогда его сочли непристойным). Это разговор молодой пары, прогуливающейся в лесу в холодную ночь. Девушка рассказывает, что отчаялась встретить любовь и потому отдалась незнакомцу, а теперь беременна – «и вот я встретила тебя». Мужчина успокаивает ее. «Любовь преобразит дитя/Родишь его ты от меня»[40], – говорит он.
Тюдор назвал свою героиню Агарь, и хотя стихотворение Демеля и музыка Шёнберга проникнуты эстетикой рубежа веков, его Агарь уже родом из XX века; эта Избранница сотворена уже после Фрейда. Ее тяга к любви и сексу естественна и сильна, она переполняет ее и выводит из равновесия, как и всех нас в юности. На ней простое платье с закрытым воротником, и очень скоро она начинает тянуть этот воротник, словно пытаясь сорвать его с себя. А как она делает арабеск, в отчаянии раскинув руки! Мы чувствуем, что она, как белый лебедь Одетта, пытается вырваться из оков, но в «Огненном столпе» тембр более напряженный, а стремление к свободе мощнее. «Огненный столп» – не «Лебединое озеро», здесь все уже по-другому! Арабески Одетты подобны одухотворенно расцветающим бутонам, это чистая утонченная сублимация. Но напряженные арабески Агари не поддаются сублимации. Одетта закована в золотые цепи классических форм, Агари же претит классицизм – он для нее как слишком тесный воротник. Она извивается и крутится, но сковывает ее не колдовство, а мораль своего времени. Юный донжуан из темного дома напротив и отталкивает и притягивает ее, а их танец похож на лабиринт кружений и поворотов – трудно понять, кто кого соблазняет. Когда он отворачивается, она бросается ему на плечо, и он увлекает ее в тень. После она идет, спотыкаясь, и останавливается у своего дома; ей стыдно, голова и спина изогнуты вопросительным знаком. Это выразительная пунктуация, долгая пауза, за которой должен последовать ответ. И он приходит в коде, где Агарь обнажает свое сердце и находит счастье. Для балерин «Огненный столп» стал поистине испытанием огнем. В 1942 году балерины доказали, что могут станцевать сексуальность грубую и не эстетизированную, что классической техникой смогут выразить хаос эмоций, что смогут даже быть обесчещенными на сцене – и остаться просветленными.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Книга Дженнифер Хоманс «История балета. Ангелы Аполлона» – это одна из самых полных энциклопедий по истории мирового балетного искусства, охватывающая период от его истоков до современности. Автор подробно рассказывает о том, как зарождался, менялся и развивался классический танец в ту или иную эпоху, как в нем отражался исторический контекст времени. Дженнифер Хоманс не только известный балетный критик, но и сама в прошлом балерина. «Ангелы Аполлона…» – это взгляд изнутри профессии, в котором сквозит прекрасное знание предмета, исследуемого автором.
Тамара Карсавина была одной из самых известных танцовщиц своего времени. Родилась в Санкт-Петербурге в 1885 году, обучалась в Императорской танцевальной школе, была ведущей солисткой Мариинского театра, работала с Дягилевым с его первых балетных Сезонов. Карсавина стала известна сначала в России, а затем в Париже во времена Belle Époque вместе с Вацлавом Нижинским и другими звездами русского балета, бежала из России от большевистской революции. Соперница Анны Павловой, Карсавина исполнила самые смелые хореографические постановки: прославившая ее «Жар-птица», «Парад», вызвавший скандал… Ее личная жизнь немыслима вне художественной среды, она встречалась с теми, кто прославился в балете, музыке, живописи и литературе – Стравинский, Пикассо, Кокто… Написанная в форме мемуаров, эта художественная, богатая и красочная биография основана на большой работе с документами и глубоком знании русского балета и исполнительского искусства. «За всей красотой, легкостью, совершенством балета кроются часы, дни, годы работы и тренировок без конца и без краю.
Новая книга Илзе Лиепа – балерины, артистки театра и кино, президента благотворительного фонда «Культура – детям», продолжательницы известнейшей династии Лиепа посвящена любимому делу – балету. Книга проиллюстрирована редкими фотографиями из личного архива автора. «Моя книга – это объяснение в любви гениальным артистам и деятелям балетного театра. Того театра, которому я и наша династия Лиепа продолжает служить». Илзе Лиепа.
Она – быть может, самая очаровательная из балерин в истории балета. Немногословная и крайне сдержанная, закрытая и недоступная в жизни, на сцене и на экране она казалась воплощением света и радости – легкая, изящная, лучезарная, искрящаяся юмором в комических ролях, но завораживающая глубоким драматизмом в ролях трагических. «Богиня…» – с восхищением шептали у нее за спиной… Она великая русская балерина – Екатерина Максимова! Французы прозвали ее Мадам «Нет» за то, что это слово чаще других звучало из ее уст.