Небесные создания. Как смотреть и понимать балет - [46]

«Весна священная» стала взрывом, который должен был привести к обновлению – так всегда бывает с эстетическими прорывами в искусстве. Но был ли это балет? Возможно, Нижинский поставил не балет, а первый современный танец? Или «Весна» для него символизировала принесение в жертву классического балета, его возложение на алтарь еще пока неизвестного, безликого бога? Мы знаем, что Нижинский не одобрял мягкости и округлости балета и стремился к угловатости и мужественности. «Весну священную», чьи отголоски потрясли художников во всех сферах искусства, можно было бы назвать «Рождением модернизма». «Совершенно новое видение, – писал эстет граф Гарри Кесслер о премьере «Весны», – нечто невиданное, завораживающее, убедительное вдруг возникло перед нами; новое варварство, искусство и неискусство в одно и то же время». (6)

Это слияние искусства и не-искусства, «наше детище», предвосхищало бессмысленную бойню «войны в траншеях» – Первой мировой, начавшейся через четырнадцать месяцев, в июле 1914 года, и погрузившей людей по уши в грязь. А оркестровый локомотив Стравинского, монотонно стучащий по горизонтальным рельсам – критик Эмиль Вюйермоз писал о «тирании ритма» и «железной воле» этой партитуры – стал предзнаменованием железнодорожных депортаций Второй мировой. «Композитор написал партитуру, к которой мы окажемся готовыми лишь в 1940 году», – отзывался современник о музыке Стравинского. Критик Жак Ривьер писал о «Весне», что это «биологический балет… весна, увиденная изнутри, во всем ее исступлении, судорожности, расщепленности». Описание Ривьера вызывает ассоциации с генетическим императивом: двойная спираль, эгоистичный ген, пропитанные потом конвульсии. Ведь «Весна» – балет о плодородии и о будущем. (7)

Он также о тех завесах, которые человечество стыдливо набрасывает на темы секса и насилия, самоуничтожения и регенерации. «Вся наша жизнь – регенерация», – напишет впоследствии Нижинский. Смерть девушки по велению отцов-старейшин – не что иное, как изнасилование, представленное в виде ритуала. (8)

В фигуре Избранницы искусство и неискусство сплелись самым беспощадным образом. В этом балете она – «балерина», но ей не оставлено и капли то той возвышенной свободы в пространстве, которой исполнены движения классической балерины. Как ее избирают? В ночном трансе, называемом «Тайные игры девушек». В этом танце группа дочерей племени встает в круг и движется хороводами, скользя на цыпочках, подпрыгивая и резко замирая. Одна из девушек падает, встает, и скольжение продолжается. Когда та же девушка падает во второй раз, она приговорена. Если вам когда-нибудь случалось видеть, как стая птиц смыкается вокруг раненой птицы или той, что имеет иную окраску, вы поймете, что именно происходит в этом танце.

Речь здесь идет не только о природе, но и о культуре. Избранница выбивается из строя, что вообще не свойственно балеринам, предсказывая тем самым судьбу многих молодых женщин в период Первой мировой и в 1920-е годы. 1910-е и 1920-е – стали эпохой суфражисток; в эти годы женщины сбросили культурный корсет, а общественные нормы ослабли. Молодые незамужние девушки вдруг оказались сами по себе и жаждали свободной жизни; они дразнили своей современностью, щеголяя в шелковых облегающих платьях, по форме напоминающих робы дев Нижинского из грубой шерсти.

Трудно поверить, что со дня премьеры «Спящей красавицы» Чайковского в постановке Петипа в Мариинском театре в 1890 году прошло всего двадцать три года. Аврора из «Спящей красавицы» – тоже весенняя дева, но она пробуждает свою культуру от векового сна и ведет цивилизацию к новому рассвету. Весенней деве из «Весны священной» не придет на помощь Фея Сирень; она должна умереть во имя своего племени. Оба балета – поклонение солнцу: «Спящая красавица» – Аполлону и Королю-Солнце, «Весна» – богу Яриле. По содержанию эти два произведения очень близки – и с точки зрения мифологии, и с позиций антропологии. Но по форме совершенно различны – в «Весне» на смену аристократической изощренности приходит животный инстинкт. Цивилизацию в этом балете поглощают законы примитивного существования – так же, как мертвую деву поглощает земля. Стремление вверх, выше и выше сменяется стремлением вниз, ниже и ниже. Всего за несколько месяцев до премьеры «Весны» Марсель Дюшан написал картину «Обнаженная, спускающаяся по лестнице» – кубистское полотно в земляных тонах, чье визуальное дробление на ступени схоже с ритмом ударных в музыке Стравинского. Картина вызвала скандальный ажиотаж[36] на Арсенальной выставке 1913 года в Нью-Йорке.

В 1920-м году великая современная танцовщица XX века Марта Грэм танцевала Избранницу в новой постановке «Весны священной» Леонида Мясина, а в 1931-м состоялась премьера ее раннего шедевра «Первобытные мистерии». Весь состоящий из повторяющихся узоров, чисто ритуальный, совершенно женский, этот балет можно описать как «Весну священную», дистиллированную до уровня оригами; здесь властвует Избранница, но она же является хранительницей тайн. Из своего тела Грэм извлекла новый танцевальный лексикон, в утробе выношенный и по-весеннему плодородный, – новую традицию. Все великие женщины современного танца – танца модерн – последовали по ее стопам и сами назначили себя Избранницами. Они предпочли землю эфиру, босые ноги атласным туфелькам. Балет и балерины должны были осовремениться и нашли способ это сделать.