Небесные побратимы - [32]

Начались для Сотира фронтовые будни с ежедневными разведывательными полетами на рассвете под яростным вражеским обстрелом. Самолетов не хватало - по два летчика приходилось на одну машину, стартовали по очереди. Со временем положение изменилось, в распоряжение авиаотрядов стали поступать новые, более скоростные аэропланы - «Мо-раны» и «Дюпердюссены». В связи с этим болгарина и двух его русских боевых товарищей командировали в летные школы - переучиваться, осваивать новую технику. Так Черкезов попал в Гатчинскую авиашколу.

Михаил Ефимов, как и его болгарский сверстник, чуть ли не с начала летной деятельности мечтал построить аэроплан собственной конструкции и летать на нем. Испытывая машины разных марок и выявляя при этом их недостатки, он хотел в своем проекте их избежать и создать самолет, который, по выражению Михаила Никифоровича, летал бы, как птица, со свойственными ей эво-люциями в воздухе и садился на землю без длинных пробежек.

Именитого авиатора волновала проблема обеспечения максимальной безопасности полетов. Аварии и катастрофы часто происходили при посадках, а также из-за внезапной остановки выходившего из строя двигателя. Поэтому Михаил Никифорович еще в 1910 году в беседе со студентами при посещении Московского технического училища высказал идею постройки самолета с двумя устанавливаемыми «в затылок» друг другу двигателями. Если один из них выйдет из строя в полете, продолжать рейс можно будет на втором.

Однако осуществить свои идеи шеф-пилоту Севастопольской (позднее Качинской) авиашколы долго не давала его большая загруженность на инструкторской работе. И все же он постоянно вносил различные усовершенствования в двигатели и другие узлы аэропланов. Урывая время от отдыха, Ефимов работал над проектами самолетов даже во время войны.

В самом начале военных действий летчик попросился на фронт добровольцем. Ему возразили, что на своем посту он приносит армии значительно большую пользу, готовя десятки боевых летчиков. На некоторое время Михаил Никифорович согласился с такой постановкой вопроса. Но когда узнал о гибели Нестерова, посчитал для себя просто невозможным и далее находиться в тылу. Только в бой! На этот раз командованию не удалось удержать его, поскольку как к невоеннослужащему не могло применить к нему дисциплинарные санкции - в свое время Ефимову, выходцу из социальных низов, не пожелали присвоить офицерский чин. Странная сложилась ситуация: первый отечественный авиатор, первый в России мировой рекордсмен, победитель крупнейших международных авиационных состязаний, шеф-пилот первой отечественной летной школы, готовившей военных летчиков, не был удостоен звания офицера. Поэтому на фронт он ушел «летчиком-охотником», как тогда называли добровольцев.

Михаил Никифорович попал в 32-й авиаотряд на Западном фронте, которым командовал его бывший ученик Ильин, высокомерный барский сынок, презрительно относившийся к представителям трудового народа. Ефимов успешно совершал боевые вылеты и держал на своих плечах всю техническую часть отряда, а это стоило немалых трудов, поскольку не хватало запасных деталей к самолетам и двигателям. Именно последние больше всего требовали ремонта. Если бы не золотые руки Михаила Никифоровича и мотористов отряда, которых он учил познавать «душу» двигателя, то И летать было бы подчас не на чем. Ильина же раздражали «панибратские», по его мнению, отношения Ефимова с механиками, которые души не чаяли в своем учителе. И заносчивый офицер решил указать «мужику» Ефимову его место. Он стал «распекать» подчиненного в присутствии комиссии из Москвы за детали, снятые с мотора, который требовал капитального ремонта. Ильин не желал вникать в суть дела и не слушал объяснений. Ефимов держал себя с достоинством. Но на другой день послал телеграмму сановному «шефу авиации» о конфликте с Ильиным и попросил, чтобы его перевели на другое место службы. Высшее командование учло заслуги первого отечественного авиатора и удовлетворило его просьбу.

Ефимов храбро воевал, летал на разведку, бомбежку. На его груди появились солдатские георгиевские кресты. Наконец-то присвоили чин прапорщика инженерных войск.

К осени 1915 года по просьбе начальника авиашколы Михаила Никифоровича отозвали «для усиления личного состава» в Севастополь. И он, параллельно с подготовкой пилотов, снова занялся разработкой проекта самолета. В связи с этим добился командировки в Киев. Древний город на Днепре к тому времени приобрел солидную авиационную репутацию. Здесь начали свою деятельность прославленные конструкторы Игорь Сикорский и Дмитрий Григорович, чьи самолеты - многомоторные «Муромцы» и летающие лодки «М-5» и «М-9» значительно превосходили зарубежную авиатехнику. Григорович вошел в историю авиации как автор первого в мире гидросамолета-истребителя. За всю первую мировую войну авиапромышленность кайзеровской Германии и стран-союзниц так и не смогла создать самолеты, которые могли бы сравниться по своим летным качествам с крылатыми гигантами того времени - «Муромцами» Сикорского. Впоследствии эти аэропланы хорошо послужили молодой Красной Армии, успешно действуя на многих фронтах гражданской войны, в частности участвуя в разгроме конницы белого генерала Мамонтова, наступавшей на Москву. И Сикорский, и Григорович были воспитанниками Киевского политехнического института. Профессором этого вуза был создатель первого в России аэроплана с бензиновым двигателем Александр Сергеевич Кудашев. В мастерских политехнического института во время войны развернулось массовое производство пропеллеров. Здесь и собирался изготовить важнейшие детали своего самолета Михаил Ефимов. Но службисты канцелярии заведующего авиацией Юго-Западного фронта начали плести против Михаила Никифоровича интриги с целью помешать осуществлению его замыслов. Не исключено участие в этом германской агентуры, имевшей четкую задачу всячески препятствовать усилению авиационной мощи России. Козни недругов завершились тем, что авиатор-патриот был лишен возможности работать над аэропланом-истребителем. И хотя в своем письме он просил высокое начальство: «Дайте достроить аппарат и с ним идти на фронт», ему равнодушно отказали.