Небесные побратимы - [29]

В течение еще довольно длительного времени после этой катастрофы атмосфера в Мустафа-Паше оставалась напряженной. Многие на авиационной базе открыто говорили о диверсии со стороны врагов Христо, направленной на уничтожение летчика-революционера, социалиста-тесняка. В историческом музее Свиштова хранится черновик рукописи Черкезова, где есть такие строки о Топракчиеве: «Это был прямой, смелый и честный товарищ, не боявшийся открыто высказывать свои прогрессивные взгляды, не выносил лести и лицемерия…»

Итак, те, чья злодейская рука погубила Христо, явно рассчитывали на то, что его гибель можно приписать турецким пулям. Поэтому версия об «огненной птице» и «вражеской кавалерии» тотчас же, с молчаливого согласия высших офицеров - классовых врагов Топракчиева, беспрепятственно пошла гулять по свету. Однако история должна знать правду.

Вдохновители и исполнители не вполне удавшейся диверсии, чтобы отвести от себя подозрение, сделали своеобразным «громоотводом» единомышленника и друга Христо - русского добровольца. А разве могло быть иначе? Ведь болгарские капиталисты и феодалы были так же враждебны своему трудовому народу, как и русскому рабочему Тимофею Ефимову. Русские жандармы и белогвардейские каратели преследовали Сотира Черкезова так же свирепо, как и неугодных им соотечественников.

Небесные побратимы

Сотир Черкезов, прибывший в Мустафа-Пашу, был определен в 1-е аэропланное отделение, командиром которого по приезде из Германии стал Радул Милков. Простые солдаты, механики - вчерашние крестьяне и рабочие рассказали Сотиру о трагической гибели Христо, поделились собственными наблюдениями и выводами на сей счет… Черкезов посетил могилу героя, постоял в раздумье. Через четверть века, в день пятидесятилетия Топракчиева он станет инициатором проведения массового митинга на этом месте, выступит с предложением установить памятник герою.

Не довелось Сотиру Черкезову встретиться здесь и с Тимофеем Ефимовым, уже уехавшим на родину. Инцидент, ставший причиной досрочного отъезда русского добровольца, огорчил Черкезова. Зато приятно было услышать теплые слова людей в адрес Тимофея. О русском побратиме вспоминали с благодарностью пилоты и механики, которым он помогал и делом, и советом, и личным примером. Восхищались мужеством, смелостью и бескорыстием сына России. От них Сотир узнал, что Ефимов отказался от крупного вознаграждения, предложенного ему генералом Янковым за полет над Адрианополем, заявив, что он «воюет не ради денег, а ради защиты братьев-славян».

На смену Тимофею Ефимову в Мустафа-Пашу прибыл из Петербурга авиационный отряд в составе четырех летчиков во главе с организатором отряда директором аэропланного завода С. С. Щетининым.

Среди них был друг Черкезова Николай Костин.

- Вот видишь, - сказал Николай, крепко обнимая болгарина, - исполнилось то, о чем мы с тобой говорили, когда попивали у меня дома в Питере чаек! Поможем правому делу!…

На решение Костина ехать добровольцем в Болгарию в немалой степени повлияла дружба с Черкезовым, его рассказы о прекрасной, все еще стонущей под иноземным игом родине. И вот они вместе, плечом к плечу будут теперь бороться за окончательное освобождение Болгарии от османских завоевателей. Их обоих назначили в 1-е аэропланное отделение к Радулу Милкову.

Сюда же прикомандировали ученика и помощника Михаила Ефимова Якова Седова, с которым Черкезов познакомился уже здесь, в аэропланном отделении. Михаил Никифорович своего друга и соперника по велотреку учил летать еще в Мурмелоне, у Фармана. Потом взял его помощником в Севастополь. Помог Седову в приобретении «Фармана-4» и организации его полетов на Дальнем Востоке и в Сибири. Сам Михаил Ефимов не смог осуществить мечту старшего брата Владимира - показать полеты на Дальнем Востоке, и передал эстафету Якову Седову, их общему другу. Он же порекомендовал Якова Ивановича в авиаотряд Щетинина.

Сергей Сергеевич Щетинин укомплектовал отряд опытными летчиками. Кроме Н. Д. Костина и Я. И. Седова, в его состав входили мастера «фигурных полетов» - высшего пилотажа того времени - Федор Федорович Колчин и Петр Владимирович Евсюков. Оба были выпускниками, а затем инструкторами заводской летной школы Первого российского товарищества воздухоплавания (ПРТВ), куда входил авиазавод.

Кроме летчиков в составе отряда было семь механиков и рабочих. Из Одессы привезли четыре самолета «Фарман-7», брезентовые ангары, запасные части, материалы и инструмент для ремонта техники. Естественно, никакого боевого опыта у русских добровольцев еще не было, ведь до тех пор авиация нигде в войнах не применялась [47]. Гости едва лишь успели прочесть в газетах первые сообщения о боевых вылетах Радула Милкова, Тимофея Ефимова и Христо Топракчиева… Как истинный предприниматель, Щетинин преследовал в этой «экспедиции» и свои, чисто коммерческие цели, хотел проверить качество выпускаемой заводом продукции в военных условиях. Если самолеты выдержат испытание на войне, он сможет рассчитывать на заказы военного ведомства.

К этому времени на базу прибыли все обучавшиеся за границей болгарские летчики и заказанные самолеты. Поэтому сформировали еще два аэропланных отделения. Во 2-е отделение, начальником которого назначили поручика Димитра Сакеларова, вошли русские добровольцы Евсюков и Колчин, швейцарец Бюри и болгарские летчики Стоянов и Манков, а также переведенный из 1-го отделения Симеон Петров. В задачу 2-го отделения входило содействовать войскам, наступавшим на Чаталджийском направлении.