Небесные побратимы - [22]

Конструкция шасси содержала новизну: все известные нам самолеты, строившиеся тогда в России и за границей, еще снабжались двухколесным шасси со специальными полозьями впереди.

Планы болгарина проясняет статья, опубликованная в «Новом времени» 31 августа 1912 года, перепечатанная затем болгарскими газетами под броским заголовком «Петербург - София по воздуху»: «Среди учеников авиационной школы Всероссийского аэроклуба находится болгарин Черкезов, уже несколько лет занимающийся авиационной деятельностью и даже ставший автором оригинальной конструкции аппарата, предохраняющей авиатора от падения (автоматически раскрывающиеся крылья-парашюты). Ныне г. Черкезов обучается на гоночном «Фармане» аэроклуба и намерен после сдачи пилотского экзамена совершить полет из России в Болгарию на аппарате русского производства».

Оказывается, болгарского авиатора волновала проблема безопасности полета, которая всегда стоит перед авиаконструкторами, а тогда являлась особенно актуальной.

Но Черкезову пришлось временно отложить завершение конструирования своего самолета. Он не терял надежды на то, что в Болгарии найдутся влиятельные люди, которые заинтересуются его работами и окажут необходимую материальную поддержку. А пока решил по совету друзей поступить в авиашколу. Перед ним снова возникло препятствие - отсутствие денег. По условиям приема надо было не только уплатить изрядную сумму за обучение, но и внести залог в качестве компенсации за будущие, считавшиеся неизбежными, поломки учебного аппарата. Опять помогли друзья, посоветовав обратиться к члену совета Всероссийского аэроклуба генералу Каульбарсу, участнику русско-турецкой войны, с симпатией относившемуся к болгарскому народу.

Сотир всегда имел много друзей. Порывистый, способный вспылить, принять неожиданное решение, болгарин привлекал к себе людей открытым сердцем, общительностью, простотой, бесхитростностью, отсутствием корыстолюбия. Он легко сходился с людьми. Охотно рассказывая о себе, умел и внимательно слушать других. Не унывал, чужим успехам не завидовал.

«Генерал принял меня любезно, - вспоминал Сотир Петрович, - выслушал и сказал, хлопнув по плечу: «Молодец, болгарин! Поможем. Обсудим на предстоящем заседании совета аэроклуба. Подавайте прошение о поступлении в школу, изложите свою биографию. Считаю, что вопрос будет решен. А сейчас давайте выпьем чайку». За чаем Каульбарс расспрашивал меня о Болгарии и сам вспоминал разные случаи времен русско-турецкой войны… Через десять дней мне сообщили, что я принят в авиашколу без внесения залога».

Первые уроки управления самолетом дал Сотиру инструктор Владимир Лебедев, представитель первой плеяды русских летчиков, соратников Ефимова. Но он вскоре подал прошение освободить его от этой должности, так как решил всецело заняться конструкторской и предпринимательской деятельностью, организовать пока в пределах ПТА самолетостроительное предприятие. Учебой Черкезо-ва занялся Николай Костин - бывший одесский слесарь. Вскоре они подружились.

Сотир стал частым гостем в семье инструктора, где его всегда радушно принимали. Костин рассказывал о своей учебе в авиашколе Фармана, с большой симпатией отзывался о своем приятеле и земляке Михаиле Ефимове.

«Понимаешь, Семен (непривычное для Петербурга имя Сотир переделали на Семен), - говорил Костин, - Михаил приезжал из Парижа в Мурмелон, чтобы нам, русским, читать лекции по авиации. Рассказывал просто и доходчиво о конструкциях аэропланов и моторов. Многие из нас французского языка не знали, потому учеба давалась с трудом. Как всегда, помог Ефимов. А какой это великолепный пилот!…»

Черкезов уже видел полеты Михаила Ефимова на этом же комендантском аэродроме в мае 1911 года во время 2-й авиационной недели. Вместе со всеми болгарин следил за поединком в небе двух мастеров пилотажа - Ефимова и Васильева, соперничавших в борьбе за высоту и продолжительность полета. Оба тогда продержались в воздухе больше часа, но Ефимов поднялся на 1630 метров, а Васильев - на 1650 и вышел победителем состязаний. Так был установлен всероссийский рекорд высоты полета. Черкезову было немного обидно за рекордсмена авиации, с которым он был уже знаком. На последующих соревнованиях в Москве Михаил взял реванш, вышел на первое место, потеснив Васильева на второе.

Черкезову повезло: он приехал в Петербург, когда авиационные события следовали там одно за другим. В апреле 1911 года состоялся первый Всероссийский воздухоплавательный съезд, на который съехалось пятьсот представителей от всевозможных общественных организаций - кружков, обществ, аэроклубов. Профессор Николай Егорович Жуковский, избранный председателем съезда, с волнением говорил, что всего несколько лет назад на съезде естествоиспытателей в Киеве впервые ставился вопрос о будущей авиации, и то под сомнением.

За эти несколько лет совершен гигантский скачок вперед, как в сказке родилась авиация.

«Подумать только - мы уже летаем!» - воскликнул Жуковский.

А профессор М. А. Рыкачев [34], первый председатель Воздухоплавательного отдела Русского технического общества, созданного в 1881 году, вспоминал о проекте А. Ф. Можайского [35]: