Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель - [83]

Зачем его строили, этот старый город? Кто и когда? Это всё такие вопросы, на которые я не берусь дать ответ. Некоторые предполагают, что в древности море доходило до самой Массы и что самый город этот имел торговое значение. Но если это и было когда-нибудь, то уже очень давно. Мы знаем положительно, что почти в самом начале средних веков мареммы были уже совершенно бесплодны, славились своим дурным воздухом и богатством минеральных произведений, которых однако же никто не решался эксплуатировать. Пользуясь безлюдностью страны, разбойничьи шайки всевозможных родов и видов, сикарии и феодальная сволочь, рыскавшие по всей Тоскане, укрывались сюда от преследований власти. Некоторые из них строили замки на немногих возвышенностях, где климат менее вреден и откуда им представлялась возможность видеть далеко кругом. Замков этих теперь уцелело очень немного и то больше в горной вольтерранской Маремме…

В настоящее время Масса не имеет ровно никакого торгового или промышленного значения; она не лежит ни на какой большой дороге и держится еще только тем, что в ней живут административные власти и чиновники с железных заводов Фоллоники (на расстоянии 12 миль от Массы). Море отстоит от Массы с лишком на 10 миль, и почему она называется приморской (Marittima), это тоже неизвестно; разве только в отличие от Массы Каррарской, которая, служа гаванью городку Карраре и близлежащим мраморным каменоломням, имеет гораздо больше прав на это название…

Масса-Мариттима замечательна разве только тем, что в ней нет никаких художественных и археологических достопримечательностей, а в Италии это большая редкость. В ней нет никаких древних зданий за исключением серого каменного собора очень оригинальной и вместе с тем уродливой формы; весь главный фасад представляет сплошную массу без окон и безо всяких украшений; на одном из концов его низенькая башня, служащая колокольней. Дом городских властей – Palazzo del Municipio, происхождения тоже должно быть очень древнего, но столько раз подновлен и переделан, что не имеет вовсе характера старых зданий.

Ученые итальянские, – в самой Массе нет никаких ученых, – никогда не занимались археологическими изысканиями насчет этого города. Между массетанами есть предание, что город их построен в очень древние времена и процветал когда-то; но что впоследствии он был весь сожжен и жители его перебиты…

Так или иначе, теперь это – совсем захолустье, всеми забытое и мало заботящееся о других. В целом городе вы с трудом найдете флорентийскую газету. А между тем жители здешние отличаются фанатической преданностью Гарибальди и либеральными стремлениями. В 1860 г. в гарибальдийском войске было гораздо больше массетан, чем ливорнцев, хотя всё народонаселение Массы не простирается до 1500 чел. Когда я был в Массе, там только что был поставлен памятник убитым при Марсале, Милаццо, Реджио и под Капуей. Памятник этот стоит возле собора и далеко не великолепен: он состоит из мраморного пьедестала и на нем мраморной же фигуры, изображающей Италию; под нею золотая подпись, которой я никак не вспомню…

Привязанность массетанов к Гарибальди значительно усилилась после 1849 года, когда он, после знаменитой римской ретирады, прожил здесь несколько дней инкогнито. Он встретил в Массе такой радушный прием и столько готовности помочь ему в его тогдашнем опасном положении, что и до сих пор, по его собственным словам, с воспоминанием о Массе связаны одни из лучших минут его жизни. Когда всё было готово к его отплытию, толпа совершенно неизвестных ему жителей города провожала его с оружием в руках и с полной готовностью защищать его против австрийских солдат и велико-герцогских жандармов. При прощании они поклялись ему следовать за ним во всяком его предприятии за освобождение Италии. С тех пор, имя Гарибальди стало священным для них. В 1860 году они сдержали эту клятву. Я видел матерей, которые пешком приходили из Массы во Флоренцию с своими сыновьями, и сами приводили их в комитет, заведовавший тогда набором волонтеров. Некоторые из них плакали, когда сыновья оказывались слишком молодыми и не могли быть приняты…

Много ли выиграл этот город с переворотом 1860 года, стоившим ему стольких жертв? Как вообще не промышленный город, – я думаю, очень мало. Однако патриотический восторг не остыл здесь нимало. Читателю, вероятно, известно, что весной настоящего года, когда ждали, что волнующие теперь Италию вопросы из области дипломатии и полемики перейдут, наконец, снова на поле сражения, в здешних городах устраивались так называемые общества вольных карабинеров, т. е. сильные городские отряды, вооружившиеся на собственный счет и долженствовавшие составить зерно нового гарибальдийского войска, лучше обученного и правильнее организованного, чем гарибальдийские партизанские отряды 1860 года. Общество это с большим успехом привилось к Массе: всё, что было в этом городе свежего и молодого, спешило записаться в число вольных карабинеров, самые бедные несли последнюю копейку на то же дело.

Я был в Массе в то время, когда Гарибальди только что оставил Капреру, и все с волнением следили за каждым его шагом, ждали чего-то нового, неожиданного. Я стоял у дверей кофейной, на главной площади, с приятелем своим, коренным массетаном, доктором Аполлонио А… Мы познакомились под Капуей в 1860 году, и теперь он был председателем общества вольных карабинеров в Массе.