Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель - [100]
«Кто не знает теперь наизусть поучений Макиавелли? Они составляют свой особый род. Нельзя, вступив в сферу его соображений, не усвоить себе тотчас же его манеры. Его речь, спокойная и ясная, без тени схоластики, охватывает все случаи государственной борьбы, и никогда он не преминет указать пальцем действительного врага; никогда не ошибется в своем указании. На каждой странице он открывает новые и непредвиденные горизонты… Его нельзя сократить или сжать, не уничтоживши его совершенно… Он срывает маску с героев Петрарки, нерешительно лавировавших между республикой и монархией и примирявших своей личностью эти две непримиримые государственные формы. Обрисовывая наипротивоположнейшие политические роли трибуна, тирана, кондотьера, пророка, – восстановляя с поразительной точностью смысл замечательнейших событий греко-латинской древности и выясняя механизм и значение крупнейших государственных переворотов своего времени, – он в первый раз сопоставляет лицом к лицу политические противоречия, разбирает их, указывает их взаимные соответствия и соотношения, вырабатывающиеся в междоусобной войне. Он почти изъят от первородного греха всех публицистов, рассматривающих государство как нечто изолированное и само в себе, – изъят от мономании политических верований, от пошлого сомнамбулизма литературно-политических вождей, фарисеев. Более того: прежде на реформы смотрели как на величайшие бедствия, видели в них только хаос и слепую случайность, классифицировали их по Аристотелю на семь категорий и изыскивали все средства к их немедленному пресечению. Макиавелли же учит создавать реформы, учит создавать и разрушать отжившие порядки, противопоставлять живую и вечно подвижную силу силе традиции.
Организатор борьбы, он презирает благоденствие покоя и застоя. В силу этого каждый волнующийся народ, волей или неволей, вынужден подчиняться законам, начертанным флорентийским секретарем; каждый человек, возвысившийся над средним уровнем силой геройской или преступной своей гениальности, непременно воспроизвел в себе один из типов, обрисованных Макиавелли»[341].
Патриотический итальянец, у которого мы заимствуем эту общую характеристику Макиавелли, упрекает автора «Principe» и еще более замечательных «Discorsi» в одном: а именно, что Макиавелли не понял истинного смысла итальянского политического права. Чтобы выяснить значение этого упрека и вместе степень его основательности, мы должны заметить прежде всего, что Макиавелли, пополняя пробел классической школы, резко разграничивает две политические формы: республиканскую и монархическую. Ни одна из них не обморачивает его, не привлекает к себе настолько, чтобы заставить его с предубеждением отнестись к противной. Совершенно напротив: он старается уяснить те условия, которые в одном случае делают предпочтительнее республику, в другом монархию. По обыкновению своему и всей, даже значительно позднейшей итальянской публицистики, он не выводит своего анализа из замкнутого круга чисто политических условий. Но в этих тесных пределах едва ли и современный мыслитель нашелся бы добавить что-нибудь к его наблюдениям. Быть может, он несколько преувеличивает значение сознательности в деле выбора между этими двумя формами. Но, – говорит он, – однажды убедившись, что республика или монархия более соответствует основным условиям национального быта, должно неуклонно следовать по выбранному пути. По мнению Макиавелли, всё политическое зло Италии именно от того и происходит, что Италия не может остановиться в выборе.
«Эта ненависть к итальянскому прошлому, – говорит Феррари, – ослепляет его. Вместо того, чтобы видеть в республике и монархии два крайние противоположные термина в борьбе, между которыми слагается историческая жизнь, Макиавелли впадает в общую односторонность, в республиканский или монархический абсолютизм». «Будучи непримиримым врагом феодалов, в которых он видит только орудия пап и императоров, гвельфов и гибеллинов и тысячи других паразитных сил, он выказывает чисто вандальское непонимание итальянских традиций… Относительно пап, он не хочет понять, что своей корыстной борьбой против империи они совершили чудесную революцию разделения властей. Коснется ли дело Григория VII, гвельфов и гибеллинов, он не видит, что огонь их войн очистил Европу от миазмов начала средних веков. В эпохе синьорий он видит только ловких обманщиков, извлекающих корыстную пользу из глупости партий. Наконец, в современную ему эпоху – в это время изобретений и открытий, – он жалеет о феодальных армиях; он хочет заменить правильными солдатами наемников, не замечая, что они-то и есть герои насилия, ужас тиранов. Он не имеет глаз для блестящей плеяды великих людей, которых мириадами порождают эти волшебные города: Рим, Неаполь, Верона, Флоренция. Он может только презирать свою блестящую родину, где он видит лишь трусость, бедность, корысть и повсеместную развращенность. Вся Европа удивляется Льву X, окруженная блестящим сонмом поэтов, художников, историков, философов, ученых… Макиавелли остается холоден и суров… Он попирает ногами это чудное мраморное здание итальянской истории, по которому узорчатым карнизом извивается свобода; здание, состоящее наполовину из республики, наполовину из монархии; полу-федеративное, полу-унитарное… Он проклинает эту Италию, полу-папскую, полу-императорскую, где ничто не существует собою; где каждый город есть только клочок чего-то; где каждый пользуется свободой под условием утраченной национальной независимости…»
Впервые публикуются по инициативе итальянского историка Ренато Ризалити отдельным изданием воспоминания брата знаменитого биолога Ильи Мечникова, Льва Ильича Мечникова (1838–1888), путешественника, этнографа, мыслителя, лингвиста, автора эпохального трактата «Цивилизация и великие исторические реки». Записки, вышедшие первоначально как журнальные статьи, теперь сведены воедино и снабжены научным аппаратом, предоставляя уникальные свидетельства о Рисорджименто, судьбоносном периоде объединения Италии – из первых рук, от участника «экспедиции Тысячи» против бурбонского королевства Обеих Сицилий.
Лев Ильич Мечников (1838–1888), в 20-летнем возрасте навсегда покинув Родину, проявил свои блестящие таланты на разных поприщах, живя преимущественно в Италии и Швейцарии, путешествуя по всему миру — как публицист, писатель, географ, социолог, этнограф, лингвист, художник, политический и общественный деятель. Участник движения Дж. Гарибальди, последователь М. А. Бакунина, соратник Ж.-Э. Реклю, конспиратор и ученый, он оставил ценные научные работы и мемуарные свидетельства; его главный труд, опубликованный посмертно, «Цивилизация и великие исторические реки», принес ему славу «отца русской геополитики».
Впервые публикуются отдельным изданием статьи об объединении Италии, написанные братом знаменитого биолога Ильи Мечникова, Львом Ильичом Мечниковым (1838–1888), путешественником, этнографом, мыслителем, лингвистом, автором эпохального трактата «Цивилизация и великие исторические реки». Основанные на личном опыте и итальянских источниках, собранные вместе блестящие эссе создают монументальную картину Рисорджименто. К той же эпохе относится деятельность в Италии М. А. Бакунина, которой посвящен уникальный мемуарный очерк.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знатокам и любителям, по-старинному говоря, ревнителям истории отечественных специальных служб предлагается совсем необычная книга. Здесь, под одной обложкой объединены труды трех российских авторов, относящиеся к начальному этапу развития отечественной мысли в области разведки и контрразведки.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.