Не жалея жизни - [35]

— Едва ли стоит организации терять такое прикрытие, как аптека. Зачем поручать Вячеславу вербовку новых членов? Это может навести чекистов на след, — сказал Тимофеев.

— Резонно. Обо всем этом я доложу по команде.

И Кирилл буркнув: «Прощайте», — ушел в сторону казачьей станицы. Отправился к себе домой и Василий.

* * *

Итоги этой встречи на следующий день обсуждались и анализировались как руководством уездной ЧК, так и нелегального «союза крестьян и казаков».

Кирилла председатель «союза» выслушал молча и попросил другим членам руководства пока ничего не сообщать. Анатолий Максимович Юрьев не без основания считал себя знатоком подполья, программ и тактики различных партий. Когда он в 1894 году пришел к подпольщикам, был первокурсником университета в Петрограде. Потом чтение нелегальной литературы, распространение листовок, споры с теми, кто все более склонялся к марксизму…

К четвертому курсу университета Анатолий считался уже видным активистом «Северного союза социалистов-революционеров». С кем он только тогда ни встречался: неистовым поклонником террора Гершуни, будущим лидером эсеров Черновым, видным литератором Пешехоновым, братом Савинкова — Виктором и многими иными.

Ротмистр охранки Савельев не был похож ни на одного из тех людей. Он просто и вразумительно объяснил ему, желторотику Анатолию, что молодость — увы, слишком короткий отрезок жизни, хотя и самый прекрасный. «Перед вами выбор, — говорил ротмистр, — гнить на каторге или наслаждаться жизнью, брать от нее все».

Савельев был великолепным знатоком своего дела. За две недели ареста он развеял в прах все заблуждения Анатолия, а затем сделал его секретным агентом охранки. С тех пор Юрьев перестал бедствовать. Ему уже не приходилось больше занимать денег, в кармане всегда приятно шелестела четвертная.

Однажды проторенная дорожка подвела. Во-первых, недоступная Сима потребовала сначала жертвы — порвать с семьей. Затем она выследила его встречу с ротмистром Познанским. Она же, дурочка, и стреляла потом в Юрьева. Легко ранила. Зато уж Анатолий в ответ не промазал.

После этих выстрелов охранное отделение перевело его из агентов в штат. Там он сначала осваивал Поволжье, затем Забайкалье, а потом был назначен помощником исправника Колымского округа. Ох, и пошерстил же он связи ссыльных! Именно после Колымы Юрьев с февраля 1909 года занял кресло земского начальника Бирского уезда, а через три года он — уже надворный советник, один из надежных и заметных членов центрального аппарата министерства внутренних дел. Проклятые подлипалы из управления генерала Спиридовича[92] прервали карьеру. Ему не простили презрения к Распутину, и пришлось преждевременно уйти на пенсию. Но вездесущие друзья из охранки отыскали спокойное и доходное место доверенного Сибирского торгового банка в Омске. Потом по просьбе правления он взял на себя «тяжелый крест» управляющего Павлодарским отделением банка. Все было хорошо, но эти две последние революции, затем провал аферы Колчака, этот взлет ликующей черни! «Ничего, мы еще отыграемся, возьмем свое…

Да, необходимо будет на днях отправить Кирилла в Омск. Пусть установит прочную связь с Незнамовым, они подойдут друг к другу. В Акмолинск к Благовещенскому поедет Пономарев. Через Абдуллу Рамазанова следует наладить поступление денег от купцов, а его сестричку, обаятельную Мархабану, мы пошлем к именитым баям: глядя на ее холеное личико, они без стонов вытащат засаленные бумажники. Епифанов пусть по-прежнему отирается возле чекистов, ему же поручим и контрразведывательный сектор, позднее передадим в помощь Кирилла, чтобы содроганий не было. Следует поставить Химичеву задачу — привлечь Филимона Багина из военкомата. По сведениям Мюллера, Филимон якобы сочувствовал анархистам. По-моему, с этой братией я уже имел дело в 1907 году. Человек тридцать их взяли в ту пору в Сызрани. Пришлось всю муть идейной разноголосицы штудировать. В крайнем случае, при беседе представлюсь анархистом-индивидуалистом».

Со всеми своими предложениями Юрьев выступил на очередной встрече руководства «союза» и получил «добро» на реализацию замыслов.

* * *

Март 1922-го стал для Аверина и его аппарата временем неслыханной прежде перегрузки работой. Патрули чоновцев и милиции вынудили эсеро-белогвардейские круги значительно ограничить свою «настенную агитацию» — на центральных улицах реже стали появляться антисоветские листовки и воззвания. В районах Иртышска, Железинской, Михайловки с помощью местных коммунистов и комсомольцев успешно завершились операции по изъятию оружия у кулацко-атаманских кругов и части зажиточного казачества. Тем самым, по сути дела, ликвидировалась возможность вооруженного выступления в северной части уезда.

Прежнее тощенькое дело о неизвестной антисоветской организации эсеровского направления теперь разбухло, у него появилось название «союз сибирских крестьян и казаков». В целом Андрей Григорьевич знал направление «союза», уточнил данные на отдельных его участников. То, что «союзу» чекисты подставили Василия Тимофеева, было несомненным успехом. Следовало только бережно сохранять его и предотвращать возможные выпады врага.