Не заплывайте за горизонт, или Материалы к жизнеописанию одного компромиста - [3]

Впрочем, Толик все же превозмог себя и взялся за дело, привычно удивляясь тому, как, оказывается, быстро наводится порядок. То есть, конечно же, это был не тот интерьер, какие изображают в отечественных, а тем паче в заграничных журналах, но это уже лишь отдаленно напоминало бардак, - скорее казарму, подумал никогда не бывавший там Толик. Даже кеды сползли на пол, даже джинсы почти аккуратно повисли на спинке стула. Нет, комната была вполне готова к вечеру, и пусть Нинка попробует не согласиться.

И вечер начался, начался даже еще не вечером, задолго до первых сумерек, ибо компания неожиданно пополнилась двумя какими-то там приятелями, прибывшими к Сереге из города с двумя бутылками той же самой крепленой дряни.

Они не были знакомы с Толиком, и это их нескольно смущало: они все порывались пожать руку и представиться, но Толику не хотелось пожимать руки, тем более что выпить вполне можно и так. Они отнюдь не показались Толику приятны, и заботило его сейчас только одно: как они поведут себя, если выпьют более, нежели уже выпили. Едва ли будут лезть в драку: в пьяном пробуждаются звериные инстинкты, звери чтут границы чужой территории, эрго... К тому же есть Серега, пусть он и разбирается. Да, у Сереги ведь были вполне внятные планы на вечер; планы с треском рушились, и неизвестно еще, как будет на крушение реагировать он и как Нинка.

Серега, как Толик и предполагал, давно оставил в покое свою дохлую энтомофауну. Он сидел у Нинки и что-то такое говорил. Толик еще из коридора уловил фрагмент изумительного узорного ковра, сплетаемого Серегой из разнокалиберных пошлостей. Серега, надо признать, проявлял некоторое мастерство, и Нинка, вероятно, таяла. Толик постучал в приоткрытую дверь.

Серега сидел рядом с Нинкой, Нинка явственно таяла, а он, продолжая болтать, прихлебывал из стакана светло-оранжевую мутноватую бурду, которую Нинка по невинности выдавала за чай.

- Тут к тебе приехали.

Серега ни в малейшей степени не выглядел обрадованным.

- Двое, - уточнил Толик. - Один маленький и пьяный, а второй здоровенный, толстый и вовсе... Лыка не вяжет.

Толику показалось, что лишь присутствие Нинки помешало Сереге нецензурно выругаться. Кажется, он пробормотал: "Вот ведь послал господь идиотов..." Толик, впрочем, не был уверен.

- И что делают? - спросил Серега, справившись с новостью.

- Тебя ждут. Винище привезли, может, пьют... Да, они не буйные?

Толику пришла в голову удачная мысль.

- Вроде нет, а что?

- Так... На всякий случай, может, дашь ключ от лаборатории?

Серега выразил недоумение. Толик в ответ убедительно замялся.

- Ну, ты же знаешь: я если и напьюсь, так уж точно ничего не будет...

- Как же, - хохотнул Серега, - вырубишься и спать. Это с гарантией. Уж ладно, держи.

Выгорело! На крайний случай было теперь у Толика место, где можно не без приятности крайность переждать.

А в комнате уже не было того порядка. На одной из пустующих кроватей развалился толстый; его куртка криво висела на спинке стула, готовая с минуты на минуту рухнуть, издав громкий бутылочный звон. Второй сидел перед тумбочкой в глубоком раздумье, а перед ним стоял стакан с тошнотворной жидкостью. Серега ринулся спасать куртку и будить ее владельца, а Толик закурил и стал вслушиваться в беседу. Толстый матерился сквозь сон, а Серега на него орал, чтоб вот сию минуту перестал. Слушать Толику было приятно, этакое изумительное он ощущал превосходство, - и оставалось с достоинством молчать и демонстративно стряхивать пепел в банку.

Когда с пробуждением было покончено, жаждущие наконец всем миром накинулись на ни в чем не повинную бутылку, которая, право же, была достойна лучшего содержимого. Как всегда, не хватило стаканов, Нинка была послана за посудой, но и это дало Толику возможность наслаждаться ощущением превосходства: стакан у него был собственный, складной.

Впрочем, подумал Толик, лучше бы его не было. На Толика смотрели с презрением, и она снова закурил, чтобы была возможность передохнуть, собраться и сосредоточиться. Потом ждать стало вовсе уж неприлично, ощущение превосходства пропало, - и Толик, выдохнув и закрыв глаза, осушил стакан. Стало легче: это нельзя пить маленькими глотками, это ни в коем случае нельзя нюхать, этим надо побыстрее нажраться, чтобы потом уже все было трын-трава.

Пьянел Толик быстро и довольно приятно, обстановка была вполне ничего, даже и магнитофон заорал, только вот жрать, как выяснилось, было нечего. Это было более чем странно: на таких сборищах именно Толик и ел, а все остальные закусывали. Есть хотелось, и Толик, сознавая, что не надо бы так афишировать, тем не менее извлек из рюкзака консервную банку. Банка была компанией проигнорирована, что дало Толику приятную возможность насладиться ею самовластно.

Насладившись, Толик оглядел собутыльников. Толстый, похоже, был очередной дозой алкоголя временно приведен в чувство, маленький же, напротив, расположен был лишь невиннейшим образом завалиться спать. Серега продолжал свою ковроткаческую деятельность, результатом коей, вне всякого сомнения, должен был явиться изумительный гобелен с оленями, лебедями и дебелой девкой над синью вод. Нинка пила, слушала и смотрела на Серегу. А сам Толик... Ну что ж, сидел Толик, наблюдал, занимался интроспекцией и в конце концов пришел к выводу, что уже пьян и что продолжать нет ни малейшего желания. Поскольку же не пить было неприлично, следовало смыться, что Толик после долгих размышлений и сделал. Минут десять, наверное, длились размышления о том, в какой мере смыться будет прилично, этично и благопристойно, - длились и все никак не могли увенчаться хоть каким-то результатом, пока Толик не понял, что просто непонятно зачем тянет время.