Не вспомню - [2]

И почему они так уверены, что их оценка правильна? Они ведь запросто могли это выдумать, как кажется. Но меня уверяют, что у них есть надежные методы тестирования. Специалисты. Эксперты. И все они сошлись в едином мнении.

Что мне шестнадцать.

Но вот определить мое имя им не помогут никакие тесты. Или откуда я родом. Где я живу. Кто члены моей семьи. Им ни за что не догадаться даже, какой цвет мой самый любимый. И сколько бы так называемых экспертов ко мне ни приходило, ни один не в силах объяснить, как я осталась в живых после крушения самолета, при котором погибли все остальные.

Врачи упоминали что-то о предполетном манифесте. Я догадалась: это нечто вроде списка, куда заносят фамилии пассажиров, которые поднимаются на борт самолета.

И, как я поняла, меня в списке не было.

Почему-то всех крайне тревожит этот факт.

Мужчина в сером костюме, который представился мистером Рэйюнасом из службы социального обеспечения, говорит, что пытается разыскать моих ближайших родственников. Он носит с собой странный с виду металлический предмет и называет его сотовым телефоном. Он часто держит его у своего уха и разговаривает. А еще любит смотреть на него и нажимать кнопки. Я понятия не имею, кого он считает моими «ближайшими родственниками», но, судя по выражению его лица, найти их никак не удается.

Мистер Рэйюнас что-то шепчет остальным. Как нетрудно догадаться, он не хочет, чтобы я это слышала. Но я все равно слышу. Чужеродные незнакомые слова: «удочерение», «пресса», «несовершеннолетняя». Время от времени они делают паузу и смотрят на меня. Качают головами. А потом снова начинают перешептываться.

Каждый час ко мне заходит женщина по имени Кияна. Она темнокожая и говорит с таким странным акцентом, словно поет. Одета она во все розовое. Кияна улыбается и взбивает подушку. Прижимает два пальца к моему запястью. Записывает что-то на листке, прикрепленном зажимом к специальной подложке. Я даже стала ждать ее визитов. Она добрее всех остальных. И ей не жалко времени, чтобы поболтать со мной. Она задает вопросы, но только хорошие. Пусть и знает заранее, что ответы я дать не могу.

– Ты такая красотуля, – говорит Кияна, ласково поглаживая меня пальцем по щеке. – Как девушки, которых печатают во всяких там модных журналах, понимаешь?

Я не понимаю. Но все равно отвечаю ей чуть заметной улыбкой. Мне почему-то кажется, что так будет правильно воспринимать ее слова.

– Ни единого прыщика, – продолжает она. – Ни одного изъяна. Когда к тебе вернется память, ты должна будешь поделиться со мной своим секретом, милая.

И подмигивает.

Мне нравится, что она говорит «когда», а не «если».

Хотя я и не помню, чтобы кто-то учил меня смыслу этих слов, я прекрасно чувствую разницу.

– А эти глазки! – тихо восклицает она, придвигаясь ближе. – Никогда не видала глаз такого цвета. Прямо лаванда.

Кияна останавливается, задумывается и всматривается еще пристальнее.

– Нет. Фиалка. Точно! Фиалка.

Она улыбается, словно случайно раскрыла тайну, над которой все так долго ломали головы.

– Держу пари, тебя и зовут Вайолет[2]. Ничего не припоминаешь?

Я качаю головой, потому что, естественно, ничего не припоминаю.

– И ладно, – говорит она, одергивая простынки на моей постели. – Я все равно буду тебя так называть, пока не вспомнишь своего настоящего имени. Все лучше, чем Джейн Доу, верно?

Кияна делает шаг назад и смотрит на меня, чуть склонив голову набок.

– Чудо как хороша! Ты сама-то помнишь, как выглядишь, дорогуша?

Я снова качаю головой.

Она по-доброму мне улыбается. В уголках глаз резче обозначаются морщины.

– Тогда погоди-ка. Сейчас я все устрою.

Кияна выходит из комнаты, а через минуту возвращается с зеркалом овальной формы. Пока она подходит к моей кровати, в зеркале играет солнечный свет. А потом она ставит его вертикально передо мной.

Посреди тонкой розовой оправы появляется лицо.

Лицо, обрамленное длинными и прямыми русыми волосами медвяного оттенка. С гладкой золотистой кожей. С небольшим прямым носом. С губами в форме сердечка. С высокими скулами. И с огромными миндалевидными и действительно фиалкового цвета глазами.

И эти глаза только что моргнули.

– Да, вот ты какая, – сообщает она. – Само совершенство. Нет, ты точно была фотомоделью.

Но мне не совсем понятно, что такого она сумела разглядеть. Сама я вижу лишь абсолютную незнакомку. Лицо для меня совершенно чужое. И в глубине этих глаз таится шестнадцать лет жизни, которую, боюсь, я уже и не вспомню. Память как пожизненный заключенный в камере без окон. А ключ потерян в океане.

И я вдруг вижу в зеркале, как на отраженных в нем глазах набухают фиалковые слезы.

Глава 2 В кадре и за кадром

«Завеса тайны продолжает окружать трагическую судьбу рейса номер 121 компании “Фридом эйрлайнз”, который вчера вечером потерпел крушение над Тихим океаном, вылетев из международного аэропорта Лос-Анджелеса, чтобы совершить беспосадочный перелет в столицу Японии Токио. Специалисты продолжают круглосуточную работу с целью установить личность единственного выжившего в катастрофе пассажира – шестнадцатилетней девушки, обнаруженной на поверхности воды среди обломков самолета и оставшейся практически невредимой. Врачи медицинского центра при Калифорнийском университете, где оказывают помощь пациентке, подтверждают, что она страдает амнезией и ничего не помнит о своей прошлой жизни. При девушке не было обнаружено никакого удостоверения личности, а полиции Лос-Анджелеса пока не удалось найти совпадений ее отпечатков пальцев или анализов ДНК ни в одной из имеющихся баз данных. Согласно информации, опубликованной Федеральным авиационным агентством сегодня утром, она не путешествовала вместе с другими членами своей семьи и до сих пор не поступало никаких заявлений о пропаже человека с описанием ее внешности.