Не в Канзасе - [2]

Не спеша, обо всем на свете.

О побеге и о возвращении,

О бессоннице и о прощении.

О любви и большой удаче —

Ну, а как же еще иначе?

Расскажи мне всю правду, ветер,

Как срываются двери с петель,

Как влюбленные спят в обнимку

Укрываясь рассветной дымкой.

Как сухими глазами плачут,

Ну, а как же еще иначе?

Расскажи мне скорее, ветер

Про того, кто за всех в ответе.

Как зовут его, где он ходит,

С кем он ночи и дни проводит.

Он ведь бог, это что-то значит.

Ну, а как же еще иначе?

А когда ты мне все расскажешь,

Легким смерчем в пыли пропляшешь —

Ты со мной помолчи немного,

Задержись на моем пороге.

Видишь, я ничего не прячу.

Да и может ли быть иначе?

Весеннее

Андариэль мертва. Караван идет в Лут Голейн.

Завтра коммандеру Шепарду обратно на Цитадель.

Выплесни из стакана остатки и вновь налей,

Слушай, как за окном весна играет ночную капель.

Улицы Сайлент Хилла опять затянул туман.

Где-то в тумане Алесса кричит из последних сил.

На «Ишимуре» не спится Айзеку Кларку – пьян,

Вертит в руках фотографию той, для которой жил.

Андариэль мертва. Караван отмеряет дни.

Только Дюк Нюкем форевер, ему никого не жаль.

Шепард с кошмаром борется, комкая простыни,

А за окном галактика вертит свою спираль.

Нет. Ничего не кончается. Слышишь? Зовет туман.

Пепел пустого города, угли звездных полей…

Полный форсаж, «Нормандия»! На мостике капитан!

Курс… тут уж как получится.

Можно и в Лут Голейн.

Четыре города

Я пил и пел. Я знал немногих женщин,

И много больше знал чужих гитар.

Я уходил, забывчив и беспечен

И возвращался, с корабля на бал.

Курил ночами в тамбурах вагонов,

Дыша в обледеневшее стекло.

И множество ночей, порой бессонных

Сквозь мои пальцы водкой протекло.

Хронически удачей обделенный,

Менял дома, углы и города…

И как обычно, десять раз влюбленный,

«Всегда» я путал с «больше никогда».

Сбивая трассой каблуки ботинок,

Метался, замыкая путь в кольцо.

И жизнь, нелепой россыпью картинок,

Швырял сибирский ветер мне в лицо.

Тюмень учила жить. Омск штопал раны.

Брат-Новосиб встречал и провожал.

И Красноярск сквозь стылые туманы

Спасал меня и за руку держал.

Четыре города. И расстоянья между,

Где каждый вздох я помню наизусть.

Вы много раз давали мне надежду —

Мне нечем отдарить.

Но я вернусь.

Красноярск

Послевкусие. Ветер в моей руке.

Словно камень, катящийся к Енисею,

Я забыл все слова на своем языке.

Я хочу рассказать, но так не умею.

Глубже вдох. Пусть воздух легкие рвет.

Это вкус Сибири, бог всякой сласти.

Под ногами город, и сердце жмет

Тело, будто стакан, перелитый счастьем.

Послезвучие. Город глядит в глаза,

Ледяными зрачками врастая в душу.

Красноярск, красно-ярые небеса —

Я вернулся.

Брось ногу на тормоза,

Подожди чуть-чуть. Покури. Послушай.

Ожидание

Ожидание марта легко начинать в декабре,

С каждой новой метелью весна придвигается ближе.

Ты молчишь, грея пальцы над кружкой. А знаешь, я слышу

твое сердце. Стучит где-то рядом, в соседнем дворе.

Ожидание дома – похоже на поезд метро,

Перезвон запоздалых колес на ночных перегонах.

За подкладкой пальто завалялся десяток патронов,

Или просто билеты. Сегодня тебе повезло.

Без тебя тяжело, но с тобой тяжелее стократ.

Я привык в одиночку – не радует, но интересно…

Возвращаясь из дальних краев, я скажу тебе честно —

Что-то там мне дороже, чем истина, друг мой Сократ.

Ожиданием чуда легко заполняется день.

Даже тучи по графику, нам ли пенять на погоду?

Я тебе позвоню на неделе ближайшего года,

и скажу: «Приготовься. К тебе возвращается тень».

Каждый сотрется из памяти

Каждый сотрется из памяти, это просто.

Люди, события, лица.. Вот так короста,

Рану стянув, осыпается мелким прахом,

Не откликаясь ни радостью и ни страхом.

Каждый исчезнет из рейтингов, выйдет из моды.

Татуировка – и та постепенно сходит,

Блекнет, становится контурами под кожей.

Есть в этом чей-то замысел. Вряд ли божий.

Память не дольше саги, хоть крепче стали —

Сталь заржавеет, а саги в гробу видали

Те, кто еще в проекте, но чье рожденье

Нас разменяет, как прошлое поколенье.

Норны – и те тянут пряжу из интернета,

Где заплетаются судьбы (читай: скелеты

судеб). Они будут стерты через минуту.

Впрочем, бессмертны комиксы.

Это круто.

Тесла

Посмертно Никола Тесла прислал нам мешок секретов,

Чтоб мы разогнали тучи, чтоб снова настало лето,

Чтоб если по Цельсию – двадцать, то в год по три урожая.

Чтоб русские не помирали, а наоборот бы – рожали.

А мы, брат, уже привыкли, что жизнь хрустит под ногами,

Что водка всегда плохая, что все обросли долгами.

И что нам какой-то Тесла с его волшебством задаром?

От Приштины до Гаваны нас вспомнят по перегару.

Вон боги смеются с неба, глумятся над новостями.

Смешно же, – пошел за хлебом, вернулся, гремя костями!

Полёг под случайным танком, шагнул не за ту границу.

И рваное в клочья небо крестом расшивают птицы.

Здесь нам, как всегда, не в кассу, а где-то ещё – не в жилу.

Зато мы, друган Никола, теперь два плюс два сложили,

И можно прямо по лужам, под дождиком – да без каски…

Смотри-ка, на небе солнце. Мы думали, это сказки.

Сестра-Сибирь

Насте

Здравствуй, сестра. Я – на западе, ты – на востоке.

В разные стороны – красная строчка дороги.

Только, куда ни иди, мы опять повстречались.

Здравствуй, сестренка. Во сне мы с тобою смеялись.