Не в активном поиске. Книга для тех, кому руководства по отношениям не помогли - [41]

Мы цепляемся за семейный статус, будто он неотъемлемая часть нашей личности. В поиске! Мама! Без детей и без забот!

Но все эти идентичности изменяются. Люди без пары женятся, браки распадаются или изменяются так, что узнать их нельзя, а мама, бывшая некогда центром вашего мирка, человек, к которому вы обращались со всеми жалобами и желаниями, превращается в приятную пожилую даму, с которой вы разговариваете по телефону раз в неделю и ходите в кафе. Вы ее очень любите, эту даму — мам, привет! — но со временем она начинает полагаться на вас, а не вы на нее.

Мы постоянно меняемся. Даже наши клетки обновляются раз в семь лет, то есть я в самом прямом смысле слова не тот человек, что лет десять назад.

Если примете эту точку зрения, то поймете всю нелепость вопроса: «Как жить без пары, но полной жизнью, и в то же время искать партнера?» Ваша жизнь не станет второсортной оттого, что вы наслаждаетесь настоящим моментом и в то же время что-то в ней меняете. Жизнь станет полноценной, и вы поймете, что именно буддисты из Тибета называют «истиной непостоянства».

Многие из родных и друзей Мелани этого не понимают, ведь они успели все, что должны были, с культурной и биологической точки зрения. «Близкие люди, — сказала она, — заботятся о нас и беспокоятся, когда наша жизнь идет не так гладко, как им хочется».

Однако, по ее словам, когда ей исполнилось 40, родные и друзья перестали что-либо понимать в жизни Мелани — а заодно и комментировать ее.

— Это главный подарок, — подытожила Мелани. — Они решают махнуть на вас рукой — в хорошем смысле слова. Я больше не должна отвечать на вопросы.

Заключение Вы находитесь здесь

Незадолго до двадцатилетия выпуска из школы я познакомилась с Дэном. Его онлайн-страничка была скромной, и я не ожидала многого от нашей встречи, но к третьему свиданию поняла, что влюбилась.

В тот год были президентские выборы. Дэн с друзьями провел гаражную распродажу и собрал $1800[9], которые перевел в фонд Демократической партии. Мне нравилось, что он из тех, кто, когда дело касается политики и окружающей среды, просто засучивает рукава и берется за дело. И мне нравилось, что он говорит обо всем простыми словами: «Проблема с защитниками окружающей среды в том, что они всегда говорят: „Планета в опасности“. Это слишком абстрактно. Планета-то переживет. На самом деле надо говорить: „Люди в опасности“».

Милый, умный парень, которому не наплевать на мировые проблемы. Чем больше мы общались, тем больше он мне нравился. Мы поцеловались у его подъезда в Бруклине, и всю дорогу домой я думала, что жизнь, кажется, налаживается.

Даже на встрече выпускников я чувствовала это внутреннее тепло. Я была одной из пяти неженатых. Разговоры — понятно, что это были за разговоры: одноклассники рассказывали мне о семейных поездках и кружках детей, а я говорила о том, каково быть писательницей в большом городе. Я немного стеснялась одиночества, но держалась молодцом, когда все вокруг обменивались фотографиями потомства и обсуждали предстоящий выпускной (выпускной! Их дети уже выпускаются!). Меня учили, что это самая главная духовная практика. Не сидеть на подушке для медитации, а смотреть в лицо неприятным тебе чувствам. А вообще, какая разница — скоро я вернусь к своей обычной жизни. В мир, где нет ничего необычного в том, что в 38 ты не замужем. В Бруклин, где меня ждет милый либеральный парень, с которым мы будем целоваться.

Вернувшись домой, я написала Дэну, что жду свидания, чтобы рассказать ему о встрече выпускников. На следующий день я получила ответ. Ему очень жаль, но, оказывается, он встречался еще с одной женщиной и на выходных у них начались «серьезные отношения».

Моя собака Ириска умерла на той же неделе.

Я плакала дни напролет. Плакала по Ириске и Дэну, но в первую очередь — по своей жизни. Мне было 38. Я только что съездила в родной город и рассказала друзьям о том, как живу. Да вот так и живу.

Не помню, сколько раз просыпалась в слезах посреди ночи, сколько раз за ужином с друзьями сидела, уставившись в пространство, упорно отказываясь от утешений. Я была одна. Я всегда буду одна. И совершенно неважно, сколько прочитаю книжек, сколько раз схожу на йогу, какая я отличная подруга и добрый человек. Никакой разницы.

И, разумеется, думала об Избранной. Наверное, Дэн познакомился с ней на антивоенном митинге, или в волонтерском центре, или на встрече политических активистов. (Ах, Джош М. и Кара Б., почему я отвергла ваши приглашения?) Может, они встретились, когда она собирала подписи для петиции Greenpeace. Может, вооружилась рулоном ценников и кошельком для мелочи и пришла помочь ему на гаражной распродаже.

Таким образом, у меня есть новая причина себя ненавидеть. Он правильно поступил, выбрав эту женщину. Она лучше меня. В конце концов, что я сделала на благо общества? Да, несколько раз волонтерила, но в целом — ничего.

Я провела пару недель, погруженная в горе и стыд. Хотя знала, что так делать нельзя, я превратила свое разочарование в целый трактат о том, почему я всегда буду одинока. Да, может быть, со мной приятно ходить на свидания, заниматься любовью, пить пиво, но меня никто не полюбит, ведь любовь — для других женщин. Для тех, кто лучше, для тех, кто, в отличие от меня, дарит всем вокруг свет и тепло.