Не тужи, Гошик! - [5]

— Значит, тебе померещилось просто! — запальчиво прокричал Синицын. Ты ж встряхнутый был!

— Доказывать не собираюсь, — холодно ответил Рысин.

— А я верю! Ах, я верю, верю! — жарким шепотом заговорила Сашуля и оглядела всех с вызовом.

— И я верю.

— И я!

— Да с детства ему это изречение запомнилось, а тут еще грохнулся, доказывал свое Виталик.

— Ты обязан сообщить об этом случае куда положено, — сказал Рысину Боб, а Коля кивнул согласно.

— А куда положено? — поинтересовался Гошик. — И что я могу представить? Рисунки в дневнике? Фотографий ведь нет…

Коля Шустов, помолчав, заявил, что случай действительно — из ряда вон, деться некуда, а объяснения могут быть самые невероятные, бесполезно и голову ломать.

— Вплоть до пришельцев, — ляпнул он. — А что? Лазер все плавит, компьютер все рассчитывает…

— Дошли до ручки! — прервал Николая Синицын. — Раз уж пришельцев вспомнили, только выпить и остается. Поехали, люди?

— У-у-ти, мой пришельчик, Гошик ты мой дорогой! — нежно запричитала заметно перебравшая Нина. — Скоро мы тебя, Гошик, на Машеньке оженим?

— Теперь уже скоро, — улыбнулся ей Рысин, — теперь-то уж вот-вот.

— Но как же это все-таки можно объяснить, мальчики? — спросила Сашуля, растерянно обводя всех огромными под стеклами очков глазами.

— Хоть убей, не знаю, — ответил Рысин.

— Послушайте, петин-светин, в конце концов я вынужден призвать вас к порядку! Гарантирую вам крупные неприятности по возвращении на родную Мокруху! Я всегда считал, что практика набора команды в предстартовой спешке по всяческим захолустным докам вообще глубоко порочна. Вечно тамошняя администрация норовит всучить флоту штатских разгильдяев с липовыми званиями! Да от вас за версту разит шпаком! Какой вы, посудите сами, петин-светин? Смех! Так, как вы, не ведут себя даже безусые тосины-фросины! Поднять присоски! Вы стоите, слышите ли вы, вы стоите перед Митиным-Витиным с обеих заглавных букв!

Говоривший, а вернее кричавший, огромный грузный дядя в великолепном мундире Митина-Витина космофлота, с нашивками обеих заглавных букв, еле сдерживал ярость, перекатывая скрип по всем своим чешуям, подсохшим от сильнейшего негодования.

Распекаемый петин-светин неохотно принял уставную стойку, подняв вольно висевшие присоски до положенного по отношению к корпусу угла: в тридцать три градуса. «Расскрипелась, старая жабра!» — думал он с отвращением.

Петин-светин тоже еле сдерживался, опасаясь наговорить в запале лишнего. Этот тип на все способен. Вплоть до рапорта о разжаловании.

Сесть опять на нищенский оклад тосина-фросина? Видеть ежедневно печально-осуждающие глаза жены? Лучше уж сдержаться — ну его к черту, лучше уж перетерпеть этот скрип…

Сдерживаться-то он сдерживался, да нервы не титановые, и чешуйки на петине-светине тоже начали подсыхать. К счастью, начальство, исчерпав лимит подсыхания, повело беседу в более спокойном ключе.

— Теперь признайтесь-это вы за неделю до старта с той богом забытой планеты запирались в компьютерной, несмотря на категорическое запрещение Главного Комбинатора корабля?

— Я, мой Митин-Витин с обеих заглавных букв!

— И чем же, интересно, вы там изволили заниматься, ухлопав столько времени и спалив пять блоков компьютера? Что вы рассчитывали? Что за проблема?

— Я, мой Митин-Ви…

— Ладно, — махнуло присоской начальство, — короче!

— Я пытался рассчитать и определить формы грядущей цивилизации человечества той самой планеты.

— Бред! А исходные данные?

— Я располагал материалами изучения пещерных людей в районе двух первых посадок: анатомия, структурограммы мозга, средства общения…

— Ясно, петин-светин! Прогнозировать формы будущей цивилизации на столь мизерных исходных данных!

— Я подключал стимуляторы максимального охвата проблемы, мой Командир с обеих заглавных букв. И потом, меня, как бывшего филолога, интересовали только проблемы грядущей письменности. И я…

— Филолога?! — мгновенно высохнув на четверть поверхности, заорал начальник. Этим сказано все! И это — корабль… Продолжайте, фил-лолог!

— Мне удалось рассчитать двести шесть типов языков и письменностей, за сто восемьдесят шесть из которых я могу дать присоску на откусание. Возможно, из них в грядущем будут превалировать лишь несколько наиболее рациональных и, с моей точки зрения, наиболее красивых. Я бы сказал…

— С этим все! А лазер? Шлюзовой офицер, наполнявший водой ваш скафандр, видел у вас лазер! Вы пытались вынести его с корабля! Вам известен пункт корабельного Устава, строжайше запрещающий выход с оружием без разрешения командира? Меня, черт вас побери! Меня, Митина-Витина с обеих заглавных букв!

— А я и не думал использовать лазер в качестве оружия, начальник! — с неслыханной на флоте наглостью ответил несдержавшийся-таки экс-филолог. — Меня, может, образцы пород интересовали!

— Во-о-он!! — заорал толстяк. — Властью, данной мне на корабле, лишаю вас сразу двух званий!

Огромная присоска командира метнулась к груди наглеца, сорвала с нее две птичкилычки, оставив одну, самую тонкую и невзрачную:

— Вон отсюда, шурин-мурин!

.. С сухим скрипом, но с дерзко поднятой головой, разжалованный повернулся и вышел.