Не только память - [17]

Кстати, о «Дне сопротивления». 27 марта 1945 года в оккупированной японцами Бирме собрался «Внутренний круг» — штаб сопротивления оккупантам. На собрании было решено начать всеобщее восстание против японцев. Совещание проходило напротив Шведагона, там, где теперь разбит новый парк. И вот теперь 27 марта празднуется как «День сопротивления», а практически — и День Бирманской армии.

Вот как это было в прошлом году. К сумеркам в город вступили войска. Они шли так же, как шла бирманская освободительная армия восемнадцать лет назад, когда входила в оставленный отступавшими японцами Рангун. И так же как восемнадцать лет назад, весь город вышел на улицы встретить свою армию. Девушки дарили солдатам букеты цветов, а на перекрестках стояли мальчишки с глиняными горшками и стаканами. Солдаты на ходу пили холодную воду.

Колонны сходились со всех сторон к парку, к тому месту, где было решено начать восстание. Теперь на этом месте трибуна. На ней, освещенные прожекторами, встречали войска те, кто много лет назад создавал армию и поднимал ее на борьбу с оккупантами.

Когда колонны подходили к парку, солдаты зажгли факелы. Факелы гнали над городом дым, и сверху, со шведагонского холма, казалось, что огненная звезда с длинными волнистыми лучами загорелась на месте парка.

Войска построились перед трибуной. Бригадир Сан Ю обратился к ним с речью. Он сказал, что бирманская армия — армия народа и для народа. Об этом нельзя забывать никогда. Солдат — бывший крестьянин или рабочий, кончив службу, опять вернется к своей работе. И это определяет роль армии. Бирманская армия всегда была близка к народу, и в этом ее сила. Теперь, когда Бирма повернула на путь социалистического преобразования экономики, роль армии — принимать активное участие в труде народа и охранять его от любых попыток империалистов помешать строительству новой жизни.

* * *

Итак, вслед за майором мы прошли в штаб, и за кофе, после того как мы обменялись всеми положенными приветствиями и сведениями, включая общую картину погоды в этих местах и на юге, он сказал:

— А я с самого начала подумал, что вы едете на Чемоутау. Наверно, надоело трястись по плохой дороге и решили сократить путь? Ну, вы ненамного ошиблись. Через полчаса будете на плотине. Кстати, господина Симакова не знаете?

— Недавно видели в Рангуне.

— Яс ним встречался, когда он приезжал сюда. Нам плотина очень нужна. И чем скорее, тем лучше. Знаете что? Если вы не против, я с вами съезжу сам. Не был на плотине уже неделю. Интересно посмотреть, как идут дела. Но сначала надо заехать еще в одно место. Согласны?

Через пять минут мы уже ехали дальше. А впереди подскакивал на выбоинах зеленый джип майора с тигриной мордой на борту — гербом части.

Дорога крутанула раза два по отрогам и вывела нас на долину. Открылся пыльный шумный городок — Чаукпадаун. Джип повернул на боковую улицу и остановился. Мы оказались в большой шумной толпе. Она текла по широкой улице, но вместо домов здесь стояли павильоны и лавки.

— Ярмарка, — сказал майор, подойдя к «Волге». — Ежегодная ярмарка в Чаукпадауне. Я думал, вам стоит потерять еще пятнадцать минут и пройти по ней.

Казалось, все знали нашего спутника, с ним здоровался каждый встречный. Майору приходилось часто останавливаться, чтобы перекинуться парой слов то с одним, то с другим, так что у нас было более чем достаточно времени, чтобы осмотреться.

— Это, вообще-то говоря, пагодный фестиваль. Он устраивается испокон веку. Сюда съезжаются крестьяне со всего района. Но мы стараемся внести кое-что новое.

Майор извинился и остановился поговорить с пожилой женщиной.

— Понимаете, я здесь состою в разных комиссиях, советах — общее дело, — говорит майор, догоняя нас. — Нечего нам сидеть в четырех стенах, приходится решать кое-какие дела на ходу. Да, о ярмарке. Во-первых, мы строго следим, чтоб здесь было чисто, чтоб был порядок. Мы не можем допустить эпидемий. Раньше, знаете, как бывало…

Майор снова отстает.

— Остановитесь на минутку. Это павильон потребительского кооператива. Здесь цены ниже и товары лучше.

Перед кооперативом очередь. Явный знак популярности.

Наконец, достигаем конца торговой улицы. Ее замыкает большой павильон из тростниковых матов.

— Сюда я вас и вел. Познакомьтесь. У Маун Чжо — техник со строительства Чемоутау. У Маун Чжо, покажи гостям, как мы проводим наглядную агитацию.

Внутри павильона после солнечной улицы темновато, и сразу не разглядишь, что это так внимательно рассматривают крестьяне. За невысоким барьером макет района размером в сто квадратных метров. Посредине гора с глубокой впадиной на вершине. Поупа. Рядом большое зеркало и игрушечная плотина. От плотины бегут зеркальные полоски каналов.

— Узнаете? Чемоутау. Таким он будет года через два-три. Увеличьте соответственно — понимаете, какое будет озеро?

Крестьяне окружили макет, стоят подолгу, узнают свою деревню. Вот здесь пройдет канал. Совсем рядом.

— Ну, а теперь можно на плотину. Вы не жалеете, что я вас задержал?

— Наоборот, мы очень благодарны.

Машины проезжают городок и через несколько минут покидают шоссе, сворачивая в узкую дорогу между стенами кукурузы. Еще несколько минут, и кукуруза расступается. Поселок. Совсем новый, строящийся. Мы проезжаем до конца, где еще заканчивается строительство одноэтажных коттеджей.