Не только память - [15]

Сотни водохранилищ разрушены за время войны. И среди кактусов, словно развалины крепостей, виднеются валы резервуаров, из которых давно ушла вода.

Кактусы — это не экзотика, это указание, как много еще надо сделать, чтобы сельское хозяйство страны поднялось в полную силу. И если поля кактусов исчезнут — никто не будет в накладе.

Однако сегодня строить деревенские пруды бессмысленно. Не то время. Нужны большие водохранилища, ирригационные системы, которые позволят наконец сделать сельское хозяйство по-настоящему современным; системы, достаточно крупные, чтобы не препятствовать в будущем кооперированию, сотрудничеству деревень.

Некоторые такие системы уже построены, другие строят.

Мы свернули с дороги на север, простились с Иравади и поехали в глубь долины, к невысоким голубым холмам, к городу со звучным названием «Чаукпадаун». Чем дальше, тем суше земля и тем сильнее кактусы. А впереди возвышается гора Поупа. Опа стоит совсем одна посреди широкой долины и, кажется, попала сюда по ошибке. Поупа — вулкан, потухший в третичном периоде, не имеет ничего общего с горными хребтами — отрогами Гималаев, которые бегут через всю Бирму к Андаманскому морю.

Необычный вид этой горы в давно известном, исхоженном вдоль и поперек, заселенном районе превратил ее в бирманский Олимп, сделал священным обиталищем духов и местом паломничества. Поупа пользуется популярностью у буддийских отшельников, особенно высокопоставленных. Климат наверху, у старого кратера, куда лучше, чем в долине. Там прохладно, всегда дует ветер. Отшельничество на горе Поупа не связано с большими жертвами.

Где-то неподалеку от горы должен быть Чемоутау — пункт, о котором часто говорят и пишут в Бирме. Туда мы; и хотели заехать.

* * *

Еще за несколько недель до поездки в Чемоутау я встретился с инженером Симаковым. Тогда были последние дни дождливого сезона. Он в том году затянулся, и даже к началу ноября, когда по всем законам, божеским и человеческим, небу в Рангуне положено было быть чистым и безоблачным, ливни так и не прекратились. К вечеру башни муссонных туч поднимались над деревьями, и короткие душные сумерки озарялись частыми молниями.

В такой-то вечер я и настиг инженера Симакова. Он только что вернулся из Чемоутау, и поймать его казалось почти невозможным делом. В гостинице сказали, что он в Управлении ирригации, там сообщили, что Симаков только что отбыл в Институт прикладных исследований, оттуда меня направили к геологам, и так до вечера. Потеряв всякую надежду, я добрался до гостиницы и, рассудив, что рано или поздно ему придется вернуться в номер, уселся в холле.

Долго ли, коротко ли, но Симаков появился. Я сразу понял, что это Симаков — он был опален солнцем, обветрен и не очень вязался с чинностью холла. Как будто капитан клипера, только что сошедший с мостика.

— Заходите, садитесь. Я вас оставлю на пару минут, ополоснусь, — сказал Симаков, вводя меня в номер. — Вот кресло. Вернусь, отвечу на все вопросы. Я сегодня весь день мечтал о том, как доберусь до воды. Такая уж специальность. — Инженер открыл кран, и голос доносился урывками сквозь шум пущенной в полную силу струи. — Полжизни проводишь там, где воду приходится беречь… А когда ее становится достаточно, переходишь на другое место… А там еще суше… Даже в Бирме нашел безводный район…

— Ну, а теперь спрашивайте, — сказал он через несколько минут. — Наверное, первый вопрос будет — что нового в Чемоутау?

— Я уже рот открыл, чтобы его задать.

— Не удивительно. Меня сегодня об этом спрашивали раз десять. Где только не спрашивали. И друзья, и незнакомые люди… Все в порядке в Чемоутау. Даже лучше, чем предполагал. Там ведь наши старые знакомые — мы с ними Тецо строили. В двух словах: идут земляные работы. Производится расчистка основания, начались работы на водосбросе.

— Раз уж вы упомянули о Тецо и о старых знакомых — расскажите поподробнее. Ведь вы здесь не первый раз.

И вот что рассказал инженер Симаков.

Несколько лет назад бирманское правительство обратилось к Советскому Союзу с просьбой прислать экспертов по сельскому хозяйству. Тогда же и прибыла в Бирму сельскохозяйственная миссия. Она включала почвоведов, хлопководов, механизаторов, ирригаторов. В составе миссии приехал и Симаков.

В 1957 году ирригаторы поселились в городе Мейктила, в самом центре Сухой зоны. Они жили в одноэтажном доме, двери которого выходили на озеро — старое большое водохранилище. Правда, особых удобств не было, но ирригаторам не привыкать к такой жизни. Поэтому не жаловались. Скоро обзавелись друзьями, знакомыми. Народ в ирригационном управлении очень хороший, энтузиасты. Понимают друг друга отлично. Тем более с первых дней бирманцы убедились, что наши ирригаторы не собираются терять даром времени и стойко относятся к жаре, солнцу и скорпионам. «А что нам скорпионы? У нас в Средней Азии их не меньше, а какие там каналы отгрохали».

Вставали рано, завтракали, пока солнце не успело забраться повыше, и разъезжались на джипах в разные стороны. В том же доме жили хлопководы — им ехать в Тази за двадцать километров на опытную ферму. Ирригаторы отправлялись тоже за двадцать километров в другую сторону, на строительство плотины в Тецо. Порой задерживались на строительстве по нескольку дней. Жены привыкли. Давно уже привыкли к кочевым мужьям.