Не только память - [14]
Через час мы пришли в одноэтажный дом на берегу Иравади. Этот дом по очереди используют для собраний разные политические партии и организации. Сегодня он принадлежал бирмано-советскому обществу. Просторная комната. Портрет Аун Сана над длинным столом. Воробьи ворошатся под крышей. На складных стульях сидят члены общества; их много — ни одного свободного места. Большинство — такие же усталые люди, темнокожие и коренастые, как и те, кто нас пригласил. Это рабочие речного порта, рисовых мельниц, джутовой фабрики.
Вот такие люди — паши самые главные и верные друзья в Бирме. Для того чтобы пойти на собрание, многим пришлось добираться издалека, из окрестных деревень и пригородов после трудного жаркого дня. И никто их сюда не тянул, они сами стремятся прийти, потому что хотят знать о нас больше, верят в нас.
В президиуме собрания — несколько рабочих, адвокат, старый учитель. Они подвигаются, освобождая нам место. Приехавший из Рангуна на каникулы студент рассказывает о том, что он видел во время поездки в Советский Союз. Потом Лев говорит о последних наших успехах в освоении космоса. Но это только начало. Еще час, а может больше, мы отвечаем на вопросы. Обо всем: о колхозах, о рабочем дне, о домах отдыха, о положении женщин и о том, есть ли у нас буддисты.
Когда собрание кончается, это совсем не значит, что кончаются вопросы. Сегодня на соседней улице покажут советский кинофильм, и по дороге туда продолжается разговор. Тут уже не только вопросы, но и просьбы, пожелания.
— Пришлите нам советские журналы, фотографии. Как поступить в Университет Лумумбы?
— Почему вы не переводите на бирманский язык книги советских писателей? Я читал много американских книг, а вот хочу прочесть «Как закалялась сталь». Почему ее нет в магазинах?
— Как написать письмо на московское радио?
В полном составе отделение общества приходит к подвешенному поперек улицы тонкому экрану. С обеих сторон его уже сидят на принесенных из дому циновках зрители. В первых рядах ребята. Те, кто ростом побольше, подальше от экрана. Пришли, видно, давно, чтобы обеспечить себе лучшее место. Уже появились вокруг уличные торговцы, тележки с водой, мороженым, подносы с орехами. У каждого над товаром горит свеча. Но еще не совсем стемнело, и зрители ждут, когда наконец оживет экран. Ждут терпеливо, изредка поглядывая на старенькую передвижку.
И вот экран ожил. «Звездные братья».
Я вышел на берег Иравади. Высокий обрыв, и под ним, у узких причалов, а то и просто прижавшись к песчаной полосе, стоят лодки и баржи. Вид их не менялся, наверное. много лет. Нос и корма задраны вверх, и корма раздвоена. Такие же баржи изображены на фресках Пагана, на лаковых шкатулках. На таких же, только богато разукрашенных, выезжали по Иравади короли и министры. Эти же баржи без украшений — работяги. Завтра они разгрузятся или погрузят рис и сахар и отправятся дальше по реке. Тускло горят огоньки свечей — на баржах живут семьи речников.
А далеко, посередине реки, ползет пароходик. Белый дым карабкается вверх по темной стене холмов другого берега. Небо еще зеленое — солнце село совсем недавно. Но еще пять минут, и нагрянет густая тропическая темнота.
Сзади замолкли колокольчики торговцев. На экране советский космонавт 3 проходит испытания в барокамере.
ТАМ ГДЕ КАКТУСЫ
Сознаюсь, раньше я думал, что кактусы растут в Мексике и Аризоне. Большие, многометровые. И те крошки, что продаются на Арбате, помнят, может быть, что когда-то, очень давно, их дедушки и бабушки приехали из-за океана. Потом я увидел кактусы в Африке, но это не произвело впечатления. Может, потому, что видел их мельком и в малых количествах. А вот кактусы в Бирме сильно поколебали мои представления.
Севернее Прома, там, где начинается Сухая зона, где дожди редки, где всегда, в любое время года жарко и где растет не рис, а арахис и другие культуры, не требующие воды, начинается царство кактусов. Самое настоящее царство. По обеим сторонам дороги кактусы разбегаются зарослями до самых холмов на горизонте. А холмы всегда видны, когда едешь на север, — бирманская долина не так уж и широка. В деревнях заборы из кактусов, двухметровые глухие заборы. Иногда кактусы одолевают старую пагоду так, что к ней не подойти, а иногда собираются густыми полосами вдоль русел пересохших рек. Порой увидишь и кактус, цветущий желтым или красным цветком. А между кактусов рыжая, высушенная земля, и каждая упряжка волов подымает густую тучу пыли. Ближе к деревням. к воде, стоят стайками пальмы тодди, лохматые и поджарые. Сок их, когда перебродит, становится кислым, вкусным, освежающим в жару вином. Но через два дня превращается в уксус.
Почти у каждой деревни свое водохранилище. В короткий дождливый сезон оно наполняется водой, и потом весь год бочками развозят ее по домам и на поля, пока на дне резервуара не останется зеленый ил. Каждый такой пруд окружен высоким земляным валом. На валу растут редкие в этой зоне манговые деревья. Старые, раскидистые. В сильный ветер их слабые корни не выдерживают и, ломая тяжелые ветви, они валятся в воду.
Испокон веку бирманцы строят такие водохранилища. Сухая зона — «первый дом» бирманцев в Бирме. Здесь они обосновались, спустившись с северных гор, и на тысячи лет долина Чаусе, неподалеку от теперешнего Мандалая, стала ключом ко всей Бирме — там построили водохранилища и каналы, там производилось больше всего риса, и во время феодальных междоусобиц хозяин долины становился хозяином страны.
