Не так давно - [106]
— Бай Трайко, смотри в оба! — скажет бывало кто-нибудь. — Из-за тебя завтра придется всем давать стрекача. А ведь впереди еще долгий путь.
— Как будто мне охота падать! А вот на тебе: скользят проклятые, и все! — оправдывался бай Трайко.
Он чуть было не заплакал, и не столько из-за замечаний товарищей, сколько от придирок собственной жены — она все время его корила, ворчала — когда надо и когда не надо; требовала, чтобы никто не делал ему замечаний, потому что считала, что они относятся в равной мере и к ней.
Во время привала бай Трайко потерял шапку. Искали ее повсюду, а она как сквозь землю провалилась.
— Что мне теперь делать? — сказал он. — Куда мне теперь деваться от жены? Ведь она меня со свету сживет.
— Ты не о жене думай, а о шапке, ступай ищи ее, ведь это примета для полиции! — сказал ему кто-то из товарищей.
Бай Трайко окончательно сконфузился.
Когда это достигло ушей Денчо, он остановился, подождал его и полушутя, полусерьезно сказал:
— Ну, что там опять стряслось, бай Трайко? Зачем снимаешь шапку с головы? Звездочка на ней есть?
— Нет, — виновато буркнул тот.
— Хорошо еще что нет, а то полиция скажет: «Раз партизаны начали шапки терять, значит, скоро и головы потеряют».
— Этого им долгонько придется ждать, — твердо заявил бай Трайко и пустился догонять колонну.
Много тревог и приключений было у нас в ту ночь. Несколько раз останавливалась колонна из-за Бонки. Какой-то чабан обманул нас, сказав, что неподалеку полиция устроила засаду, но, наконец, мы все же благополучно добрались до Мисловштицы.
У нас было большое желание напасть на рудник «Злата», находившийся в районе сел Мисловштица, Эрул и Глоговица. Его разрабатывали на английские деньги. Назывался он «золотым» потому, что в нем добывалась руда, из которой получали золотой концентрат, не очень чистый, правда, но все же его отправляли в Англию. К сожалению, после ареста Владо из Мисловштицы и Стефки, работавших на руднике, у нас не было никого, кто мог бы дать необходимые сведения о его внутреннем устройстве и охране. Мы рассчитывали получить такие сведения в Милкьовцах, но там нам только сказали, что рудник охраняет много полицейских, которые все время начеку и каждую ночь ждут нападения. При таком положении дел мы удовольствовались тем, что созвали в Милкьовцах сельское собрание. Тут естественной темой нашего разговора с крестьянами стало объявление областного полицейского управления, вывешенное в сельской корчме. Оно гласило, что тот, кто захватит или убьет командира отряда, получит двести тысяч левов, кто захватит живым партизана — пятьдесят тысяч левов, а кто убьет партизана — двадцать тысяч левов. Даже по тем временам это были довольно соблазнительные суммы. И все же случаи предательства были очень редки — партизаны пользовались большим влиянием и любовью у населения. Милкьовчане были тоже довольны нами: в филиповском общинном управлении сгорели и их налоговые книги.
Неподалеку от Милкьовцев находится маленькое очень разбросанное село Эрул. Это были родные места бая Васила, работавшего исполу у Алексия Захариева. Никто из нас тут никогда не бывал и даже не имел представления о расположении села. Мы знали только, что бай Васил оставил Алексия Захариева, вернулся сюда вместе с семьей и обрабатывал принадлежащий ему клочок тощей земли.
Эрул появился перед нами на заре. В свете только что взошедшего солнца домики его казались позолоченными. Село давно уже проснулось, люди торопились еще по росе убрать жалкие снопики ржи и овса, разбросанные на крутых горных нивах.
В центре села виднелось единственное большое здание — школа. Остальные дома — низенькие, многие на подпорках. Новых домов эрульские шахтеры не строили. Они с трудом перебивались на ту ничтожную плату, которую получали от государства.
Обойдя село с севера, мы взобрались на небольшую высоту. Оттуда открывался широкий вид на Знеполе, на Руй, Выртоп, Кровавый Камень и множество других, безымянных вершин горной цепи Крайште.
Перед нами, как на киноленте, постепенно вырисовывались домики Эрула, разбросанные по ложбинам и ущельям, чтобы укрыться от сильных зимних бурь и резких осенних и весенних ветров. В этих незнакомых местах нам предстояло изучить не только каждую махалу, но и всех людей, населяющих это отрезанное от мира горное село. По проселочной дороге, подымая пыль, ехала телега со снопами. Чтобы не попадаться на глаза незнакомым людям, мы осторожно, перебежками, пересекли дорогу и сразу же поднялись на поросшую лесом горку, которая заканчивалась незасеянным полем. Залаяла собака. Из пастушьей хижины показалась лохматая стариковская голова.
— Заметил, — сказал Денчо.
— Ну, коли увидел, надо либо забрать его с собой, либо же дать ему какое-то задание.
Увидев, что мы направляемся к нему, пастух вышел из хижины, прикрикнул на собаку и осторожно огляделся.
— Доброе утро, дедушка! — крикнул ему издалека Денчо.
— Пошли и вам, господь, добра!
— Из какого ты села?
— Из Эрула.
На лице старика появилось радостное выражение. Он уже понял, кто мы, но для большей верности все-таки спросил:
— А вы что — партизаны?
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.