Мост через реку С-я.
По мосту с противоположной стороны, прямо к посту внутренней стражи, беззаботно шагает босой здоровяк в холщовых штанах и полотняной рубахе. Судя по всему, к хождению босиком весьма привычный, что не укрывается от старшего поста: по горам, да босиком, особо не побегаешь… если только ты родом не из самой последней бедноты и не привык к этому с детства.
Этот же здоровяк идёт, не чинясь и ни грамма не беспокоясь о мелких камнях, попадающих под босые ступни. При этом, вовсю распевает какую-то дурацкую песню, которую станет петь при людях или полный идиот, или разве что тойбаши, да и то, при определённой оказии. При этом, здоровяк не стесняется отбивать ритм свободной ладонью по своему животу, как по барабану.
Старший поста вслушивается ненадолго в слова, хмыкая при дурацких руладах о «жемчужнозубой и черноволосой милой, с соловьиным голосом».
Вещи здоровяка завязаны в средних размеров узел, который висит у него за спиной на железной палке, на заграничный манер.
Ни грамма не обращая внимания на внутреннюю стражу, здоровяк проходит было мимо поста на берегу реки, но старший поста останавливает его окриком:
— Эй любезный! Далеко ли путь держишь?
— Приветствую, да пошлёт вам Всевышний лёгкой службы, — сворачивает с дороги к посту стражи здоровяк. — Догоняю свой бродячий цирк. Нас на той стороне звали выступать на тое, дочь одного из старост замуж собралась.
— Из-за свадьбы что ли той был? — уточняет старший.
— Ну. Той должен был быть. Но в селение нас не пустили, поскольку войска Эмира что-то там ищут. На обратном пути завернули в другое село… — Здоровяк немного смущается, потом продолжает. — В асхане решил выпить вина. Потом с соседним столом затеяли играть в кости. А мои сказали, что ждать не будут, и поехали устраиваться на ночлег.
Здоровяк, немного смущаясь, явно не хочет рассказывать дальше.
— И что потом? — делает строгое лицо старший поста.
Которому до чёртиков скучно и никаких развлечений. Кроме этого дурака, явно проигравшегося в кости, пропившего часть вещей и теперь догоняющего не ставших его ждать артистов пешком. Кстати, интересно, а как они поехали?..
— А как твои циркачи поехали? — добавляет, подумав минутку, старший поста.
— Так это я у вас хотел спросить! — натурально удивляется циркач. — Не проезжали ли наши. Вчера или сегодня утром. Цирковые повозки ни с чем не перепутаешь.
— Через наш мост точно нет. — Качает головой подошедший сзади второй стражник. — Я вторые сутки тут. Если только выше по течению. А что ты поёшь, напой ещё раз?
Старший поста морщится неуместному интересу своего заместителя, любящего как раз такие вот идиотские песенки о глупых чувствах. Годящиеся разве что для влюблённых юнцов. Но солдатам ссориться между собой при посторонних — дурной тон, потому старший поста отходит в сторону и почти не слушает дальнейшую беседу.
— Bari gal, — чуть удивлённо отвечает здоровяк заместителю старшего поста. — У нас её всегда на свадебных тоях поют. Слушай…
— … спасибо, — заместитель старшего заканчивает старательно записывать текст песни. — А ты из какого народа? Чуть не по-нашему поёшь, а песня складная. И вроде как наша.
— Так я и не ваш. — Пожимает плечами здоровяк. — Я из Бахора. У нас язык чуть другой. У нас так поют.
— Ты бахорец? — удивляется заместитель, теперь уже внимательно окидывая взглядом странного прохожего.
— Спаси Всевышний, — смеётся здоровяк. — Азара я. Ну, хазреец, по-вашему. Бахорский азара.
— Нечестивый народ? — брезгливо теряет интерес к собеседнику заместитель.
— Я народ не выбирал, — бормочет здоровяк, поднимаясь с кошмы. — Всего хорошего…
Через пару минут широкая спина босоногого здоровяка с узлом на плече скрывается за поворотом. Заместитель старшего плюёт ему вслед и вполголоса ругает нечестивый народ менял, ростовщиков и рыночных обманщиков. Которому его семья однажды здорово задолжала лихвы по займу. Не выплаченному в срок.
Старший поста, довольный такому бесплатному развлечению, вовсю смеётся:
— Это тебе за твои идиотские песни, Навид!
— А вот песня, кстати, хорошая, — не соглашается заместитель и начинает бормотать под нос всё те же рулады о какой-то соловьиноголосой дуре.
__________
От преследования я ушёл чудом. От границы меня отрезали очень грамотно, затем гнали вглубь страны. С одной стороны, их расчёт был полностью верным: у любого другого с нашей стороны, встреча с первым местным стала бы началом конца.
Но я, увидев, что меня отжимают внутрь, решил сыграть на контрасте. Мне уже было понятно, что лично обо мне не известно ничего. А стало быть, ищут какого-то усреднённого имперца, неместного, шарахающегося от каждого шороха.
Чтоб оторваться, я сделал бросок ещё глубже. Ещё глубже внутрь страны. Уоррент был прав, сойти за местного в Кименистане с моей внешностью сложно, но сложно не значит невозможно.
